– О, что вы, я просто задыхаюсь, все хорошо, спасибо. И он даже не пошевелился.
Все-таки он попытался бороться с холодом и, чтобы сохранить хоть немного собственного тепла, стал делать почти незаметные движения, напрягая мускулы плеч и ног, растирая грудь просунутой под жилет рукой. Студентка бросила на него раздраженный взгляд, будто он мешал ей заниматься. И тут он почувствовал странное спокойствие, ощутил близость самой смерти, которая касалась его плеч, груди, ног, и он представлялся ей неплохой добычей. Когда Шарль вернулся к себе, у него не хватило сил даже разжечь огонь. Он умер три дня спустя.
Очутившись там, наверху, Шарль Дельсоль продолжал занятия в библиотеке Сорбонны, спроецированной на небеса.
Однажды он увидел Тень, которая села напротив его обычного места и тут же напомнила силуэт Деренод.
«Она точно так же держала свой портфель и так же резко его открывала, – подумал он. – Но что стало с ее лицом? На ней тот же плащ, что и в Париже, и ей еще меньше дела до меня, чем на Земле. Почему же она не открывает окно?»
Он забыл, что все его мысли просматриваются сквозь прозрачную душу, и серая Тень девушки, приблизившись, сказала ему – молча, как говорят мертвые:
– Скажите, месье, уж не потому ли, что я в тот день не закрыла окно, вы…
– О нет! Меня сбило такси.
И он отвернулся, чтобы скрыть свои мысли. Несколько дней спустя они вместе выходили из библиотеки. Их друзья говорили между собой:
– Что случилось с этими двумя? Они идут как влюбленные! Наверное, надо быть хромым, чтобы испытать здесь такое. Можно подумать, на небесах кому-то нужна любовь!
И хотя ее объемистый портфель был легче самого легкого перышка, Дельсоль предложил понести его. Девушка смеялась, но он сказал это очень серьезно.
Наконец она согласилась отдать ему портфель, хотя и находила это нелепым, особенно если учесть, что студент умер довольно давно и, стало быть, накопил немалый опыт здешней жизни.
Едва он взял портфель, как почувствовал, что ноша… оттягивает руку. Какая-то благость разлилась там, где раньше была кисть Шарля Дельсоля. Тело оставалось серым, но это был сияющий, едва ли не лучистый серый цвет с каким-то алым, если не сказать шалым, оттенком. Ему казалось, у него вновь рождаются руки, и он попытался спрятать эти беспокоящие его отростки под одеждой Тени – отростки, каждый из которых стремился обрести по пять пальцев.
– Вы сегодня какой-то странный, – мысленно сказала Маргерит Деренод. – Вам нехорошо?
