Тогда множество Теней всех времен – готы, козы, волки, вестготы, гунны, протестанты, мускусные крысы, лисицы, чирки, католики, большеголовые римляне, проститутки, – смешавшись с романтиками, классицистами, пумами, орлами, божьими коровками, – все сгрудились вокруг ящика, и воцарилась тишина еще более глубокая, чем всегда: было даже слышно, как ящик поскрипывает.[1]
«Изменится, что-то определенно изменится! Ведь жизнь стала совершенно невозможной! Раз появился этот ящик из настоящего некрашеного дерева, может быть, и солнце вдруг засияет, заменит наконец это жалкое освещение, источник которого непонятен, оно всегда одинаково, не похоже ни на свет дня, ни на темноту ночи и напоминает скорее грязь, разлитую по небу. А это небо… Да, птицам удается иногда полетать в нем, но надо видеть, как, выдохшись, они то и дело замирают в пустоте, а когда слишком сильно машут крыльями, с них осыпаются мертвые перья, и потом птицы падают, падают целую вечность…»
Никто не смог поднять крышку ящика, и более ста тысяч Теней вызвались охранять его, чтобы… из страха, что… потому что… Ни одна версия не выглядела правдоподобной, и в конце концов все гипотезы перемешались, как ручейки эфира в Сахаре неба.
«Не надо спешить, не будем поддаваться сумасшедшим иллюзиям, – говорили те, кто на Земле достиг почтенного возраста. – Что это мы – из-за простого ящика, да к тому же, скорее всего, пустого!»
Но надежда продолжала жить. Одна Тень, пришедшая неизвестно откуда, утверждала, что в ближайшее воскресенье (это так говорили – воскресенье, но иногда вспыхивали жаркие споры, воскресенье сегодня или нет) появится настоящий бык и на глазах у всех собравшихся станет поедать траву, а потом, возможно, удастся услышать его мычание.
– Кажется, он будет роскошного черного цвета, с несколькими белыми пятнами.
– Что до меня, то мне хочется увидеть не быка, а жеребца англо-арабской породы, и он должен бегать перед нами не менее пяти минут. После такого зрелища я целые века чувствовал бы себя счастливым.
– А я бы поглядел на своего фоксика, как он прогуливается со мной на природе в департаменте Сена и Марна.
– С вами?
Прошел слух, будто Тени скоро смогут увидеть свои тела, какими они были на Земле, – естественного цвета и комплекции.
– Слушайте, я уверен, что в ближайшие четыре дня все по утрам смогут видеть, как я иду в свой офис и спускаюсь по ступеням станции метро «Шатле».
– А я увижу день, – размышляла другая Тень, – когда я спешил на поезд и непременно опоздал бы и не попал в Лиссабон, если бы не любезность начальника вокзала, который помедлил со свистком к отправлению.
