— Я всего лишь воззвал к Богу, — сказал он, стараясь говорить спокойно и бесстрастно. — Любые упоминания ада — это просто случайно сорвавшееся с языка богохульство.
Фенвик, третий демон, командовавший легионами ада, долго молчал, осмысливая это заявление. Затем громоподобным голосом спросил:
— ТАК ТЫ НА САМОМ ДЕЛЕ ВОЗЗВАЛ К НЕБЕСАМ? А ЗАЧЕМ?
В тоне, каким это было сказано, сквозила искренность, но Чалмерс почему-то воспринял это как дурной знак.
— Потому, — отвечал он, надеясь, что этот разговор освободит его от становившегося все более неудобным положения, — что система магии в этом мире, как оказалось, основывается на заклинаниях, содержащих обеты, данные Богу, и обещания, данные различным святым, а также и возлюбленным…
Его объяснение было беспардонно прервано грубым гоготаньем.
— ТЫ ИДИОТ, — произнес прежний голос, давясь смехом. — ЧТО ЗНАЧИТ ДЛЯ ТЕБЯ СИСТЕМА, ЕСЛИ ТЫ — РЫЦАРЬ? НО ТЫ-ТО ВЕДЬ НЕ РЫЦАРЬ. ТЫ ЧАРОДЕЙ. ВСЕ ЧАРОДЕИ ЧЕРПАЮТ СВОЮ СИЛУ ИЗ АДА.
— Я не злобный чародей, я добрый волшебник, — возразил Чалмерс.
— ХИ-ХИ-ХИ! — заржал Фенвик. — ТОГДА Я — СВЯТОЙ. ХИ-ХИ-ХИ! ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК! ПОСТОЙ, МАЛЬЧИК, ПОДОЖДИ, Я СЕЙЧАС РАССКАЖУ ОБ ЭТОМ ПАРНЯМ ИЗ ТОРГОВОГО ОТРЯДА: ИТАК, ГОСПОДИН ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК, ТЕБЕ ЧТО-ЛИБО НУЖНО ИЛИ ТЫ ПРОСТО ТАК ОБРАТИЛСЯ К АДУ? ХИ-ХИ-ХИ!
Рид Чалмерс чувствовал, что его терпение на исходе.
— Нужно ли мне что-нибудь? Позволь, я скажу тебе, что мне нужно. Мне нужна лошадь вместо этого чудовища, у которого спинной хребет острый, как лезвие сабли. Я хочу, чтобы магия помогла мне в осуществлении желаемого. Я хочу снова обрести свою жену, и я хочу отправиться домой.
— ХМ-М-М-М, — призадумался Фенвик, а затем продолжил: — НУ ЧТО Ж, НАИБОЛЕЕ ПРИЕМЛЕМАЯ ФОРМА ДЛЯ ЭТОГО БУДЕТ: «ИМЕНЕМ САТАНЫ И ЕГО ПРИСПЕШНИКОВ…»
— Послушай, черт тебя возьми… — прервал его Чалмерс.
— ДА-А-А, ПОЖАЛУЙ, ХВАТИТ ОБ ЭТОМ, — согласился Фенвик, — НО ЧТО КАСАЕТСЯ ФОРМЫ ИЗЛОЖЕНИЯ, ТО ОНА НЕСКОЛЬКО ГРУБОВАТА.
Без какого бы то ни было предупреждения со стороны собеседника Чалмерс вдруг обнаружил себя сидящим в великолепном седле на прекрасной лошади в нарядной срубе. Внезапно он осознал, что отлично понимает систему магии мира Дон Кихота. Но Флоримель по-прежнему отсутствовала, и сам он, совершенно очевидно, был не дома.
— А как насчет Флоримель? — спросил он. Ему стало немного легче. Он чувствовал, что при взгляде на живой мир его переполняет какое-то теплое, трепетное ощущение счастья. Магия снова служила ему, притом безупречно. Он понял, почему это произошло, и это пробуждало в нем чувство успокоенности, так как теперь он все контролировал. С каждой прошедшей секундой Рид все лучше осознавал, что уже не сидит верхом на жалком санезначе и не испытывает кошмарных ощущений, вызываемых острым хребтом несуразного животного; чувство счастья стало еще более сильным.
