— Во имя всех владений адовых прекрати махать саблей, и пусть рука твоя сжимает с сей минуты змею, — произнес он.
Сабля Ши мгновенно размягчилась под пальцами и стала извиваться и скручиваться. Посмотрев на руку, Ши увидел, что вместо сабли она сжимает кобру.
— Йяххх! — взревел он, глаза его сузились в щелки, лицо исказила страшная гримаса. — Во имя чести моей дамы, змеи, забирайтесь Фрестону под плащ, змеи, забирайтесь Фрестону под шлем, змеи, забирайтесь Фрестону в рукава и в штанины, и в башмаки, и в исподнее, если оно у него есть…
Вмиг одежда Фрестона зловеще вспучилась и зашевелилась на его теле, чародей побледнел и пронзительным голосом закричал:
— Ааааа! Дьявол, забери меня, но только не в одежде! Не в одежде! — Клубы красного дыма повалили из-под его одеяния, и вдруг пустое монашеское облачение упало на землю.
Почти пустое, как сразу же понял Ши, заметив, что лежащая на земле одежда шевелится и извивается.
— Довольно змей, о Господь небесный, — произнес он. Кобра в его руке вновь преобразилась в саблю, и он изящным отточенным движением послал ее в ножны. Гарольд свистнул, и его боевой жеребец тут же подбежал к нему. Ши вскочил в седло и стал высматривать Дон Кихота.
Дон Кихот и Маламброзо находились по разные стороны экипажа. Кучер, сидевший наверху, сжался в комок, чтобы не стать жертвой столкновения рыцаря с чародеем, если таковое произойдет.
— Сдавайся! — закричал Дон Кихот. — С тобой покончено, мерзавец!
— Перед лицом легионов ада заявляю, что никогда не сдаюсь, разве только сейчас, и я, и все мое сейчас скроемся, а что не мое, то я спрячу в аду. Найди его, если сможешь! — Маламброзо взмахнул рукой и исчез. А на том месте, где он только что стоял, вились лишь струйки багрового дыма; такие же струйки поднимались над экипажем, там, где совсем недавно, скорчившись, сидел кучер; такие же струйки змеились и из-за полуоткрытой двери экипажа.
Когда Ши бросился вскачь по дороге на помощь Дон Кихоту, Чалмерс, сидя верхом на своем санезначе, наблюдал за ходом боя и чувствовал себя премерзостно. Он ежился под подозрительным взглядом Санчо Пансы, а между тем страстно желал схватиться с Маламброзо и Фрестоном, обрушив на них несколько хорошо продуманных и мудрых заклинаний. Он готов был держать пари, что они никогда не видели ничего похожего на бесплотные протянутые руки, при помощи которых он в свое время одолел чародеев Сказочной страны. Теперь же он оказался неспособным заколдовать даже какого-то цыпленка. Чалмерс осознавал собственную никчемность и, что еще хуже, чувствовал себя абсолютно беспомощным, причем именно там, где его талант проявлялся прежде с особым блеском, — в магии. Его раздражало, что Гарольд Ши, который не утратил ни умения владеть саблей, ни физической крепости, казалось, приобрел здесь, в мире Дон Кихота, такие способности к магическим искусствам, которые по праву должны были бы принадлежать лишь ему, Чалмерсу.
