— Ваша милость, но ведь это не я настаиваю на том, что мой шлем — всего лишь тазик для бритья, когда люди принимают его — ни больше ни меньше за заколдованный шлем Мамбрина, который достался мне в качестве трофея после честного поединка с другим рыцарем. — Дон Кихот опустил на землю последнее обихоженное копыто Росинанта и выпрямился, нависая над дородным психологом. — И не я, рассматривая своего коня, вижу колченогого, неустойчивого, жидкохвостого одра. А разве я внушаю своему собственному слуге, что великаны, с которыми я сражался вчера, были ветряными мельницами и никогда не были не чем иным, а лишь ветряными мельницами? — Он обтер скребницу и нож для правки копыт о переметную суму и в сердцах запихал в нее слегка дрожавшими руками оба инструмента. — Сеньор Чалмерс, прежде чем начинать исследование галлюцинаций, загляните в себя.
Чалмерс не нашел ничего лучшего, как пробормотать:
— Ни один сумасшедший еще не признал себя таковым.
Дон Кихот величественно кивнул головой.
— На этом, ваша милость, мы и закончим. А теперь прошу великодушно меня простить. Я должен совершить утреннюю молитву и просить Господа помочь в поисках вашей дамы. — Обойдя Чалмерса, он пошел к краю поляны, которую путешественники выбрали для привала. Там он остановился, вынул из ножен шпагу, положил ее на землю, опустился рядом с ней на колени и застыл в этой позе.
— В данный момент его случай имеет более сильную симптоматику, чем ваш, — сказал Ши, приблизившись к Чалмерсу сзади.
Эти слова подействовали на Чалмерса подобно выстрелу в упор.
— Я попросил бы вас воздержаться от шуток, особенно в такие моменты. — Старший психолог нервно проводил руками по бокам, стараясь засунуть их в несуществующие карманы, и в конце концов крестообразно сложил их на груди. — Почему бы вам не поговорить с ним, Гарольд? Опишите ему то, что реально существует вокруг, но не разрушайте его иллюзий.
— Ах… — с улыбкой протянул Ши. — Благодарю за совет, но только не сейчас. — Он указал пальцем на коленопреклоненного рыцаря и добавил: — По правде говоря, мне бы не хотелось говорить ему, что он — не рыцарь, когда его шпага обнажена. И к тому же, кто поручится за то, что вчерашние великаны так и останутся навсегда ветряными мельницами… — Он посмотрел на своего коллегу и вздохнул. — А ведь дрались-то они совсем не как ветряные мельницы.
Как только взошло солнце, Ши, к своему великому сожалению, понял, что погода наступившего дня будет повторением вчерашней. Однако когда оба испанца в сопровождении двух спутников в странном одеянии проходили через небольшую деревушку, окружающий пейзаж сделался несколько более интересным: после нудного и безмолвного однообразия дороги деревня порадовала путников доносившимся отовсюду куриным кудахтаньем, криками сновавших вокруг чумазых босоногих мальчишек, обветшалыми домами с побеленными стенами и крышами из красной, местами прохудившейся черепицы. В воздухе висела пыль, пахло навозом, откуда-то тянуло плохо ухоженным нужником. Но люди — мужчины в черных рубашках и широкополых шляпах и женщины, с широкими бедрами, в окружении многочисленных детей — были совсем не те, которых ожидал увидеть здесь Гарольд Ши. Как только рыцарь показался на деревенской улице, жители повыскакивали из домов с криками: «Дон Кихот! Сеньор рыцарь!» Они стояли рядами вдоль улицы, встречая одетого в доспехи рыцаря широкими радостными улыбками и, подталкивая друг друга локтями, говорили: «Взгляни-ка, Роза, а ведь и вправду на всем свете не сыскать более красивого рыцаря?!» Или: «А что, Мигель, ты согласен, что нам и вправду несказанно повезло, что нашим защитником является именно Дон Кихот?» И мужчины и женщины наперебой предлагали рыцарю и его оруженосцу еду и разные подарки, а когда Дон Кихот и Санчо Панса уже были не в силах принять от них что-либо, крестьяне начали совать свои дары Чалмерсу и Ши.
