Слава богу, Кейбашиева застал!
— Принимай, доктор, от меня нежданный подарок — соты с медом.
— Отчего ж нежданный?
Рассказал я ему, что да как. Доктор на меня уставился — вот уж сразу видать, что доктор: очки в золо-, той оправе, голова лысая, борода лопатой, гладит бороду и смотрит, словно в первый раз увидел.
— Ты, — говорит, — и вправду от взятки отказался?
— Вправду!
— Почему? '
— Чтоб совесть у меня была чистая! Выпустил доктор бороду, стал в затылке чесать.
— Ты, — спрашивает, — черную икру когда ел?
— Кто ж у нас черную икру ест? Она, поди, дорогая!
— Дорогая! — говорит мне Кейбашиев, — А чистую совесть ты себе за пятнадцать тысяч покупаешь! А с процентами за шестнадцать получается! И в тюрьме ты время терял, то да се — итого двадцать! Не по карману замахиваешься! Я, — говорит, — доктор Кейбашиев, прыщик выдавлю — двести левов беру, и то не могу себе позволить чистую совесть иметь, а ты, рвань рваньем, хочешь, чтоб у тебя совесть чистая была! Самое дорогое на свете желаешь иметь! Можешь ты, — спрашивает, — еще раз поговорить ь этим Ванчо или как его там?
— Нет! Нельзя!
_ Ну, тогда бог в помощь! — перекрестился доктор. — Я попробую тебе записочкой помочь, а там — одна надежда на бога.
Написал он писульку и подает мне:
— Пойдешь в управление общественной безопасности и скажешь дежурному, что тебе надо старшему инспектору лично, в собственные руки передать письмо от доктора Кейбашиева. Так и скажешь: старшему инспектору, шестая комната! А там уж он посмотрит, что можно сделать и чего нельзя. Ну, иди!
Пошел я в «общественную», но уже шагаю бойчее. Показываю дежурному письмо, докладываю, что надо мне его лично передать. Дежурный привел меня к шестой комнате, там другой дежурный сидит, он меня ему передал. Тот взял письмо, пошел к инспектору и вскорости из двери высовывается.
— Заходи!
Вхожу, а сам со страху ног под собой не чую. Начальник из-за стола встает, в глаза мне уставился, не отводит.
— Ты ли это, бай Гроздан? Очень ты сдал, прямо не узнать!
Вгляделся я — мой бывший взводный Иосиф Попов.
— Садись, — говорит, — в кресло, успокойся, приди в себя.
И начал спрашивать: кто из наших убит, да кто помер, да кто сейчас где… А я сижу как на иголках. Улучил момент, говорю:
— Ты, господин начальник, оставь мертвых в покое, они пристроились, скажи лучше, зачем меня вызывают в третью комнату.
— Обожди-ка! Сейчас узнаю!
Вышел он куда-то, вскорости возвращается.
— Устроил тебе, — говорит, — эту пакость секретарь округа. Затеял ты, вишь, тяжбу из-за какого-то леса… Только никому ни полслова!
