«И уж точно не переходят через границу разлома», — добавила она про себя. В затылке похолодело от страха.
Они были в военной форме, у каждого — нашивка старого образца, и чёрные оружейные ремни, уходящие под куртки.
— Девочки, — сказал тот, что шёл чуть впереди. На вид он был вряд ли старше Нади и Сабрины, но в интонациях послышалась улыбка, будто он встретил воспитанниц детского сада. — Вы бы не гуляли так поздно. Скоро комендантский час. Да и вообще, неспокойно не улицах.
— Комендантский час давно отменили, — чуть слышно отозвалась Сабрина. Надя дёрнула плечом.
Двое его товарищей хмуро промолчали из темноты. Оба синхронно шагнули вперёд, давя тихой угрозой. Надя сжала ладонь Сабрины и потянула её назад. Та молча стряхнула сопротивление.
— Мы что, зря полночи потратили?
Из темноты старого города выбился луч прожектора, прошёл кругом, освещая разгромленную набережную и выбитые стёкла в домах. Мазнул по мосту, и на мгновение вырвал из темноты лица всех троих — развороченные окровавленные маски смерти.
— Идите пока мы добрые, — сказал главный. Рубашка на его груди трепетала от ветра, как парус. — А то ведь станем злыми.
Надя потянула Сабрину опять, и та поддалась.
Дорога назад показалась гораздо дольше. Надя щурилась, пытаясь рассмотреть остановку, ей постоянно чудился тёмный силуэт на горизонте, но всё время оказывалось, что это всего лишь чудилось. Наконец поперёк дороги повис столб — белый, будто сделанный из кости.
— Главное, не сходи с путей. Одни ведут туда, другие — обратно.
Она говорила, чтобы заглушить собственный страх. Она и раньше встречала путевых обходчиков. Мимо них было не проскользнуть, но никогда раньше они не выходили так далеко за границы старого города. Никогда раньше не пугали гостей.
— Ничего, — пробормотала она едва слышно — знала, что Сабрина всё равно услышит. Спрыгнула на гравий по ту сторону столба. — Так бывает — они не пускают в город. Может, его не пустили тоже. В конце концов, я приду потом. Пусть всё это чуть-чуть успокоится, и я вернусь сюда.
Но решимость уже таяла.
У неё теперь был всего один свидетель — неразговорчивый, хладнокровный и неподатливый к давлению — всего один, но он был. С него Надя и начала рано утром, когда поднялась с кровати, всё ещё разбитая.
Она взяла телефон, не успев даже переодеться. Как будто боялась, что чуть придёт в себя, и уже не сможет решиться. Едва попадая пальцами по кнопкам, набрала номер.
— Хочу увидеться с тобой.
