Без этого Надя могла разве что учуять, ощутить кончиками пальцев потусторонний холод, всё равно как птицы ощущают смутную тревогу перед бурей.
Ей стало жарко — даже в майке на тонких бретельках, — жар поднялся по спине и ударил в затылок. И тут же по позвоночнику на тонких лапках пробежал холод. Надя бездумно потирала покрытые мурашками предплечья.
— Иди сюда, — приказала Надя. Тот голос, который слышат сущности, после долгого перерыва не желал ей подчиняться. Горло обдало холодом. — Выходи.
Надя закашлялась. Она зашагала вверх по лестнице, до самой чердачной двери, запертой на замок. Новый металл блестел, видимо, замок поставили не так давно — может быть, как раз после самоубийства Алисы.
— Иди сюда, — повторила Надя, коснувшись двери ладонью. На этот раз голос поддался лучше. Во рту появился привкус дорожной пыли и степной полыни.
Протухшим ветром дохнуло ей в лицо. Надя постояла с закрытыми глазами, прислушиваясь. Отголоски дара пробуждались в ней, как обнажается земля из-под снега ранней весной. Она вспомнила тяжелое ощущение чужого присутствия — теперь такого не было.
Здесь было пусто. Надя отряхнула руки и опустилась на последнюю ступенькую. В доме остались только его следы — того, кто убил Алису. Следы, которые всё ещё пахли степной полынью, от которых ещё бежали мурашки по коже.
Колени дрожали. Ей бы прилечь, но до дома ещё добираться — минут сорок с пересадкой. Надя склонила голову на подставленные руки, и далёкое гудение машин сделалось эфемерным.
Была бы она талантливым медиумом — она бы взяла его след и пошла по нему. Она бы нашла и — возможно — спасла бы ребёнка, которого он собирался убить следующим. Но следы были такими слабыми, что пока она добьётся привлечения к работе штатного медиума, они простынут совсем.
Надя достала мобильный и нашла в списке номер Антонио. Секунду думала, стоит ли, палец повис над зелёной кнопкой. Вздохнула и сунула телефон обратно в карман шортов.
Надя много лет не выходила на ночные улицы. Она боялась, что если выйдет — уже не вернётся назад. Город схватит ещё, сожмёт в тисках бетонных стен и не выпустит. Как было тогда. Но если идти только по освещённым проспектам, если не слушать не-мёртвые голоса? Ведь можно взять с собой амулеты, и тогда риска почти не будет.
Она искусала ногти и всё-таки решилась. Как только город укутался в ночь, Надя вышла из дома, полагаясь только на собственное чутьё.
Она искала фантом города под ночным небом, в силуэтах теней и отблесках сырно-жёлтых фонарей. На пустых улицах звук её шагов эхом отскакивал от спящих домов. Деревья молчали вслед. О бетонные парапеты шептали волны Совы. Мать-птица парила над городом, раскинув широкие крылья. Набережная тянула Надю сильнее, но даже здесь было пусто — призрачное ощущение и только.
