Дверь открыла босая женщина в домашнем платье. Посмотрела на Надю жалобно, будто собиралась о чём-то попросить.
— Уехали, давно уже. Не знаю, куда. Откуда я должна знать?
— И что, даже цветы поливать не попросили?
Женщина поморщилась. За её спиной поднимался белый пар, и сладко пахло яблочным варением — ещё чуть-чуть и примешается горький запах гари.
— Нет. Говорю же, не знаю я о них ничего. Мы почти не общаемся. Так только, здрасте — до свидания. И часы ещё эти бьют каждую ночь. Вернутся — я им устрою. Что за ерунда — завели часы и уехали. А в двенадцать начинается — бам, бам. Стены как будто из картона.
Надя переступила на месте. Кто-то внизу хлопнул подъездной дверью, и по ногам скользнул сквозняк.
— Что ещё за часы, которые бьют только ночью? — Она оглянулась на металлическую дверь. Если делать всё по правилам — вызывать группу захвата, она застрянет тут до самого вечера. И потом, вдруг часы и в самом деле, всего лишь часы. — У вас балконы смежные?
Женщина отступила, давая дорогу. Надя прошла через квартиру, мельком оценив тазик кипящего варенья и три кошачьи тени на подоконнике. Лоджия не была застеклена, поэтому Наде ничего не стоило перегнуться в оконном проёме и заглянуть в соседнюю.
Она увидела круглый столик с вазой увядших цветов, кое-как брошенные коробки в углу. Обычные запылившиеся остатки чужой жизни. Узкая форточка была чуть приоткрыта — или так казалось от солнечных бликов. У Нади не было оснований поднимать тревогу.
Она шагнула назад — в дверном проёме возникли три кошачьи тени. Чёрная, рыжая и серая. Они наблюдали, но ближе подходить не собирались. Надя задумчиво повертела в руках телефон. Если вызвать сейчас, на бумажную мороку останется целый вечер.
Под окном носились дети. Третий этаж — всего лишь третий. Надя сунула телефон в карман поглубже и перекинула ногу через балконное ограждение. Ей показалось, что дети под окном на минуту замерли, наблюдая.
В прозрачном небе носились птицы, кирпичная кладка стены пахла дневной жарой. Надя ухватилась за металлические перила, перенесла вторую ногу. Ветер лизнул ей спину.
Она отчаянно боялась высоты — даже небольшой, и дорога, показавшаяся с земли короткой и лёгкой, по эту сторону стены оказалась почти непроходимой. Ладони тут же взмокли. До соседнего балкона был всего шаг, но в собственных мыслях она раза три сорвалась вниз.
Узкий выступ в кирпичной кладке кончился. Надя перегнулась через перила соседского балкона. Пол здесь был устелен тополиным пухом и высохшим липовым цветом. Успокаивая дыхание, Надя постояла с закрытыми глазами. Дети на площадке завопили с прежней силой.
