"
Сукин сын.
Отец всегда умудрялся раздобыть номер Джекса, хотя знал, что не должен ему звонить.
В конце концов, он сидел в тюрьме за жестокое обращение с ним.
"
Я разберусь." – ответил ему.
Глянув на часы, заметил, что сейчас только десять утра.
Езжай, – сказал сам себе. Разделайся с этим сегодня, тогда завтра не придется к нему идти.
Визиты к отцу съедали меня изнутри. Я ждал их с ужасом. Никогда не угадаешь, что он скажет на этой неделе или на следующей. В прошлый раз он детально поведал, как однажды отвез мою мать в клинику, чтобы избавиться от меня. А потом избил ее, когда она отказалась сделать аборт. Не знаю, правда ли это, но я старался пропускать мимо ушей все его россказни, оскорбления и издевки. Обычно получалось. Иногда – нет.
К черту.
Сменив свою промокшую черную футболку на свежую, я подхватил ключи с комода и спустился вниз.
– Я уезжаю, – сказал матери, проходя мимо кухни. – Увидимся в понедельник.
Уже практически год я появлялся тут каждую неделю, но у меня все равно дрожали руки. Мне ненавистно было смотреть в лицо этой мрази, особенно когда он старался сделать наши встречи как можно более невыносимыми. Я знал, что отец заработал себе особые привилегии за примерное поведение, но он, без сомнения, получал удовольствие от каждого отвратительного слова, слетавшего с его губ.
– Сегодня пятница. Мне положено видеться с тобой по субботам, – проворчал он, присев за стол в комнате для свиданий.
Я силой заставил себя посмотреть ему в глаза и произнести ровным тоном:
– Ты опять звонишь Джексу. Не смей больше.
Отец лишь посмеялся надо мной.
– То же самое я слышал от тебя в прошлый раз, но ты не можешь меня контролировать, Джаред.
Да, могу.
– Тебе вообще запрещено делать звонки. – После того, как я подал жалобу начальнику тюрьмы, его лишили права пользоваться телефоном без присмотра.
Подняв руки ладонями вверх и пожав плечами, отец ответил:
– Однако же, я нашел другой способ.
Всего лишь мгновение. Но за ту долю секунды, пока я прервал наш зрительный контакт, потому что у меня в груди все рухнуло, он понял. Отцу было прекрасно известно, что он прав – я бессилен. Может, надзиратели позволяли ему звонить в обмен на какие-то услуги, или сокамерники помогали, но мы оба знали – я ни черта не способен сделать, чтобы его остановить.
Я никогда не смогу его остановить.
– Оставь Джекса в покое. – Мои губы шевелились, но голос был едва уловим.
– Что тебя сильнее изводит? – Он нагнулся вперед, сощурив свои голубые глаза. – То, что я звоню ему, а не тебе, или то, что ты не можешь мне помешать? В который раз повторяю, Джаред, у тебя нет власти. Совсем. Тебе кажется, будто ты способен что-то регулировать, потому что находишься на воле, а я сижу тут, только именно я тебя преследую. А не наоборот.
