– Идите сюда, – и подвел нас по тротуару к фасаду дома. – Конечно, к окончательным выводам мы еще не пришли, – сказал он, – но думаем, что дело было так. Вукчич вышел из дома один. Он прошел между двумя стоявшими автомобилями, чтобы поймать такси, идущее с западной стороны. Машина, припаркованная во втором ряду, примерно ярдах в двадцати к западу, – не наемная, черный или темно-синий «форд»-седан, – тронулась с места. Когда она поравнялась с Вукчичем, из нее открыли огонь. Пока неясно, стрелял ли водитель или кто-то сидевший рядом с ним. Мы не нашли ни одного свидетеля. Вукчич упал вон там, – указал Роуклифф. – И уже не поднялся. Как видите, мы пока не продвинулись ни на шаг. У нас до сих пор нет на руках никаких существенных ниточек. Вукчич жил один на верхнем этаже. Когда уходил, с ним никого не было. Ел он, конечно, у себя в ресторане. Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
– Не сходите с тротуара. Мы хотим еще осмотреть мостовую при дневном свете.
И он оставил нас.
Вульф постоял минуту, разглядывая то место, где упал Марко, затем поднял голову и осмотрелся. Свет прожектора упал ему на лицо, и он моргнул. Впервые на моей памяти он начал расследование с выезда на место преступления (не считая случаев, когда его вынуждали к тому особые обстоятельства – например, если речь шла о спасении моей жизни). И мне было любопытно, как он будет действовать. Слишком уж редко выпадала такая возможность.
Вульф начал с того, что повернулся ко мне и спросил:
– Как пройти к ресторану?
Я показал на запад:
– Четыре квартала вверх по Лексингтон-авеню, потом свернуть за угол. Мы можем поймать такси.
– Нет, мы пойдем пешком.
И он двинулся вперед. Я последовал за ним, все больше и больше изумляясь. Смерть старого и самого близкого друга, конечно, потрясла его. Нам предстояло пройти пять перекрестков, где чудовища на колесах поджидали его на каждом углу, готовые к прыжку, но он шагал, не глядя по сторонам, как будто для него это было естественным и нормальным.
Происходившее в «Рустермане» я не назвал бы ни естественным, ни нормальным. Швейцар, шести футов ростом, с квадратной челюстью, позволил нам пройти и вдруг выпалил в широкую спину Вульфа:
– Это правда, мистер Вульф?
Тот пропустил его вопрос мимо ушей, но я обернулся и кивнул.
Мы миновали гардероб. В большом холле, который нужно было пересечь, чтобы попасть в обеденную залу, и который Марко называл комнатой отдыха, а я – баром, потому что тут действительно была барная стойка, находилось всего лишь несколько завсегдатаев. Время приближалось к половине десятого, поэтому все клиенты были в обеденной зале, поглощая куропаток, запеченных в горшочке, или турнедо
