Бурьян на могилах стоял по грудь, и Сергей долго и яростно рубил его наточенной лопатой. Света собирала траву, промывала надгробия и невысокую чугунную ограду. Дело было непривычно, но работалось просто.
– Года три здесь никто не появлялся, – выдохнул Сергей, как закончили.
– Надо следующим летом приехать, – выглядывая, что забыли сделать, откликнулась Света.
У входа в церковь было безлюдно, только священник с растерянным видом бродил в стороне. На строительных лесах колокольни хозяйничал ветер.
Внутри церкви, под притягивающими свежей побелкой взгляд сводами затаилась прохлада. У иконы Богородицы с младенцем, немного в стороне от остальных, горели три свечи.
– Ее взорвали в тридцать третьем, – проговорил Сергей гулким в пустом помещении голосом. – Вернее сказать, пытались. Два раза. А остов возьми и выдержи! Кладка на яичных желтках, стены метровой толщины! Так, исковерканную, и бросили. А колокольню взорвали уже в войну, свои же, при отступлении. Боялись, немцы пулемет наверху поставят, – Сергей медленно ходил по церкви, смотрел молодую роспись. Когда оглянулся, Света стояла перед Богородицей и смотрела на младенца.
На колокольне закончили основание и первый пролет. Священник в измазанной глиной рясе ходил вокруг, что-то бормотал себе под нос, глядел то на стройку, то на село внизу у реки. Ребят окинул суровым, но растерянным взглядом и торопливо, сбивая и путая слова, совсем не так, как по их представлению должны говорить священники, забормотал:
– Говорили ведь – намаешься с нашими, бери чукмеков. И ничего вроде, сначала, даже крестил двоих. А они – на те, получите…
– Случилось что
– Да как тут не случиться! Вон все валяются! Им же, нехристям, и повода не надо! Да и бог бы с ними, но цемент, цемент-то – на улице бросили! А ночью дождь! Неделя работы пропала! – срывался голосом священник. – Целая неделя! А погода какая стоит! Уйдет время, право слово, уйдет!
– Может, нового купить? – предложила Света.
– Договор у нас с поставщиком по конкурсу, будь он не ладен! Новую партию два дня только везти. Пока закажешь, пока оформишь… неделя! – он махнул рукой на стройку, изнутри которой на голоса вылезали мужики в мятых, грязных штанах и рубахах с заросшими и опухшими лицами.
– Работу ведь дуракам дал! – обернулся в их сторону священник. – Кому они тут кроме меня нужны!
Мужики уселись рядом на траву, дикими глазами озираясь вокруг, и виновато молчали.
– Выгоню, видит бог! Всех выгоню! – отчаянно захрипел священник. – Теперь пока новую бригаду соберешь, цемент завезешь. А там снова дожди зарядят! – он отошел в сторону, чтобы никто не видел его лица.
