К себе вернулись затемно. Поставили чай, наскоро порезали сладкое.
– Ну Женечка и зарядила! – улыбнулся Витя. Та смущенно улыбнулась в ответ и принялась расставлять чашки.
– Что в школе еще говорят? – в тон ему спросил Егор
– Да то же все, – устало и неожиданно грустно пожала плечами Женечка. – Покусились. Недопустим. Наказать.
– У нас зашептались, мол, – вернулась с кухни Оксана, с рулетом на блюде, – давно судья оправдательных приговоров не выносил. – Оксана работала секретарем в городском суде и доставала Вите сведения, какие тот сам узнать не мог.
– Завод гудит. Не цехами и не станками, – бросил, будто в сторону, Егор, и уселся на диван. – И я – тупой обыватель – не понимаю – они и правда не задаются вопросом: «Сколько еще это может быть»? Они всерьез решили испытать людей на прочность? Это вам не у Абая с пивом сидеть и по клубам о коррупции рассуждать! Ладно – у меня, я – стерплю. У деда моего, ветерана, воды горячей два месяца нет. Холодная не идет – вытекает. Ржавой струйкой.
– В городе половина труб течет, – кивнул Витя. – Только мы же об этом не пишем…
– И половина крыш! – не сдержавшись, с задорным смешком ввернула, как шуруп, в разговор свое Женечка.
Подошла Оксана и разлила чай и кофе.
– Интересное дело. Мы с вами уже года два вот так собираемся, и все одно и тоже. Как наши пенсионеры.
– Ну почему? – ухмыльнулся Витя с довольным видом. – А как же последнее купание чинуш в пруду?
– На заводе, между собой, ликуют. Все говорят – сами бы сделали, да не сообразили… – отозвался победоносно Егор.
– Ну, в бравых заводчанах, товарищ Троцкий, я и не сомневался.
– Судье до чиновников – никакого дела. Слышала, всех больше оружие волнует, – сказала Оксана и вдруг замерла.
– А что ребята в школе говорят? – повернулся Витя к Женечке.
– Подождите… – Оксана опомнилась от какой-то мысли и подняла на Витю глаза. – А почему ты его Троцким назвал?
– Все-таки, Женечка, – Витя поднял к Оксане ладонь. – Что ребята-то говорят?
– Да ничего особо не говорят… – нерешительно переминалась Женечка, глядя то на Оксану, которая застыла глазами на Вите, то на Витю, с довольным, улыбающимся лицом смотревшего в самую глубину глаз самой Женечки.
– А все-таки? – не спуская с губ тяжелой улыбки, бережно настаивал Витя.
– Разное говорят, – хмыкнула Женечка, нахмурившись и внутренне напрягшись. – И вообще, смеются. Смеются просто.
– Молодцы! – Витя азартно хлопнул в ладоши. – Правильно! Ни ругать, не осуждать! Смеяться надо! – весело выкрикнул он, и у всех как-то внутри полегчало. – Смеяться над властью – самое верное средство! Этого они не выдерживают.
