Но сейчас, с ужасом взирая на изобилие кожи, металла, мрачные тона своих нарядов, Люся со злостью думала: «Сжечь это все к чертовой матери и накупить платьев и юбок с оборками и рюшечками, чтобы не вспоминать даже о былых рокерских временах!»
Конечно, это были только эмоции. Никогда в жизни Люся не вышла бы на улицу в леопардовой шубке, сапогах на шпильках, с маленькой дамской сумочкой в руках. Огромный, почти альпинистский рюкзак, удобные джинсы, широкая куртка и любимые шузы на толстой ребристой подошве – теперь она обречена придерживаться некогда выбранного стиля хотя бы потому, что привыкла к нему, что он стал для нее органичным и Черепашка давно уже чувствует его «своим».
К центральному входу Дворца молодежи они пришли одновременно, секунда в секунду. Черепашка еще издали увидела спешащего с букетом цветов Клима, а он разглядел в толпе ее хрупкую, легкую и быструю фигурку.
– Вот… – Клим, смущенно улыбаясь, протянул Черепашке шикарный, в блестящей упаковке с огромным золотым бантом букет. – Я же не знаю, какие ты цветы любишь, и купил лилии… Они красивые и пахнут…
– Спасибо, – сказала Люся и покраснела, принимая букет. – Ты угадал. Это мои любимые цветы. Только вот шелестяшки эти и бантики я не очень…
– Как скажешь, – еще шире улыбнулся Клим и, прежде чем Черепашка успела что-либо сообразить, одним резким движением сорвал с букета упаковку. – Держи. Теперь нормально?
– Да оно и так было нормально, – еще больше засмущалась Люся. – А теперь они могут замерзнуть.
К вечеру заметно похолодало, и даже трудно было поверить в то, что днем Черепашка шла из школы в расстегнутой нараспашку куртке.
– Не замерзнут, – заявил Клим. – Мы сейчас пойдем куда-нибудь в тепло, а потом я их в свой свитер укутаю.
Люся не возражала. Ей было все равно куда идти, лишь бы вдвоем, лишь бы чувствовать, что Клим здесь, рядом с ней.
Они зашли в небольшое кафе, которое находилось прямо в здании дворца, с торца. Судя по интерьеру, цены здесь были высокими. Кабинки, отделенные друг от друга полукруглыми перегородками из темного дерева, над каждым столиком внутри кабинки висели абажуры в форме тарелки, сделанные из лозы, скатерти из темно-синего сукна, стены обиты бархатом под цвет скатертей, пол устлан мягким ковровым покрытием, тоже синим, только чуть светлей и ярче, чем стены. Наблюдая за тем, с какой непринужденной уверенностью Клим выбирает кабинку, Черепашка подумала, что он, возможно, не представляет себе, какие тут цены, поэтому, украдкой потянув его за рукав, простодушно предложила:
