Но вот настал день моего уезда из Моршина. Такой боли и пустоты после отъезда я не испытывал никогда в жизни. С трудом дождавшись возможности лечь в купе вагона на своё место, я отвернулся к перегородке и унёсся мыслями к любимой женщине. Я носился по всем местам наших встреч, находил её на каждом из них и, прикасаясь к ней губами, тихо шептал слова любви. Мне казалось, что она чувствует моё присутствие и пальцами, похожим на дыхание ветра, гладит меня по щекам и губам. С этой невыносимой мукой вынужденной разлуки в сердце и на лице, я и вошел в свой дом.
Моё состояние не укрылось от жены, и у нас почти сразу случилась размолвка. Уж не помню, какую причину она придумала на этот раз, чтобы начать предъявлять мне претензии. Разгорелась ссора, и я, не выдержав её прессинга, ушёл из дома. Я как неприкаянный долго бродил по городу, с трудом узнавая знакомых и односложно отвечая на их приветствие. Срок пребывания моей любимой в Моршине заканчивался через три дня, и я подгонял время, ожидая её выхода на работу, чтобы позвонить и услышать её голос. Дни тянулись невыносимо долго, а напряженность в доме не спадала, накаливаясь ещё больше от любого неосторожно произнесённого с моей стороны слова или действия. И вот настал день начала нового рабочего года женщины, рядом с которой осталось моё сердце. Она работала в одной из аптек Кривого Рога, насчитывавшей нескольких работников в одной смене, и после нескольких гудков в трубке мне ответил незнакомый голос. Автомат поглощал монеты с завидным аппетитом, и меня посетила тревожная мысль о том, что их может не хватить на разговор. На мою просьбу пригласить нужного мне работника последовал короткий ответ: «Сейчас, одну минутку». Ещё миг — и я услышал голос любимой. Мы говорили о том, как соскучились друг о друге, как рады слышать один другого. Возможность общения и установившаяся связь по телефону окрыляла и возносила нас к ощущению счастья, пониманию того, что наш отъезд из Моршина, это не конец…
Конфликт дома, накалявшийся день ото дня, достиг апогея, и я, не выдержав при очередном звонке в Кривой Рог, с замиранием сердца сказал, что могу приехать к ней. И как же я был счастлив тем, что ответ последовал мгновенно: «Конечно, приезжай, я тебя встречу!». Мой отпуск ещё не закончился — у меня было ещё больше 20 свободных дней из 45 положенных дней машинисту локомотивного депо. Сославшись на желание съездить к сестре в Донецкую область, я уехал в Кривой Рог.
