Кэтлин чувствует, как ей на спину ложится чья-то рука. Девушка делает короткий шаг вперед, чтобы тот, кто стоит позади нее, смог пройти мимо, и ощущение прикосновения пропадает. Однако сам человек никуда не уходит. Кэтлин ощущает его присутствие. Он стоит чуть левее и ничего не читает, а рассматривает девушку. Свет постепенно меркнет. Буквы все труднее разобрать — они кажутся головастиками, кишащими в сером пруду страницы.
Один за другим посетители постепенно покидают библиотеку. Кэтлин прислушивается к их шагам: подметки шуршат по камню, полы пальто задевают доски; что-то сдвинулось с места; помещение наполнено непонятными звуками. Они доносятся из вигвама сломанных потолочных балок; их издает обугленный линолеум на полу и осыпавшаяся побелка.
И вновь ей на спину ложится чужая рука. Сердце бешено колотится в груди. Кэтлин замирает.
От мужчины исходит приятный аромат. Запах дегтярного мыла и лосьона после бритья плюс шерри, выпитый после обеда. Запах взрослого мужчины. Точно так же пахло от ее дяди, который был столь любезен с ней, потому что он — Кэтлин почти уверена в этом — и есть ее настоящий отец.
Рука опускается по ее спине все ниже, по ягодицам к разрезу в пальто. Затем скользит внутрь разреза и вновь оказывается снаружи.
Помнится, она тогда сказала матери: «Ты вышла замуж не за того человека». После этих слов уже не было дороги назад. Мать даже не пришла, чтобы проводить ее на поезд. Что ж, еще одно подтверждение тому, что Кэтлин права.
И вот теперь она стоит и ждет, когда ей вновь, уже в третий раз, на спину ляжет чужая рука. Неподалеку замешкались двое каких-то мужчин; они разглядывают полки у противоположной стены, там, где свет еще позволяет прочесть названия на корешках. Незнакомец — ее «дядя», ее настоящий отец, ее фантазия, что пустила росток посреди высоких, уставленных книгами стен, — ждет. Он не прикасается к ней, а просто стоит рядом — так близко, что девушка чувствует его запах. Это запах сигар, которые ее дядя курил, сидя за рулем автомобиля. Их знаменитые «деловые поездки», как обычно донельзя срочные, донельзя важные, заканчивались пикником в каком-нибудь милом местечке. Он неизменно бывал добр с ней, шутил, улыбался. Кэтлин впитывала все, что было вокруг, с каждой минутой влюбляясь в него все больше и больше.
«Дорогой отец», — написала она ему, но так и не отправила письмо.
«Дорогой дядя», — этот листок тоже перекочевал в корзину для бумаг.
Интересно, понимает ли он, что дочь выяснила, кто он такой? Любопытно, а сам он это знает? Может, мать рассказала все, как есть. Или же отец догадался обо всем сам — после того как Кэтлин в один прекрасный день не явилась на работу?
