Выглянула Фекла в окно, всплеснула руками. Бросив столешник, что держала в руках, накрывая стол для ужины, кинулась вон из избы с радостным криком:
- Алексеюшка!
- Кони-то знатные какие, надо быть хозяйские,- нараспевпроговорила Параня, высунувшись до половины из середнего подъемного окна.
- Опять по делам, видно, послан,- проворчал разувавшийся Трифон.
Скрипнули ворота. Алексей въехал на двор и, не заходя в избу, хотел распрягать своих вяток, но мать была уже возле него. Горячо обнимает его, а сама заливается, плачет. Вся семья высыпала на крыльцо встречать дорогого нежданного гостя.
- Куда бог несет?- спросил Трифон у сына, когда тот перездоровался со всеми.
- Да по разным местам, батюшка.- отвечал Алексей.- Теперь покуда в Красну Рамень на мельницы... оттоль и сам не знаю куда.
- Как так?- удивился Трифон.- Едешь в путь, а куда тот путь, сам не ведаешь.
- На мельницах от хозяина приказ получу... А там, может, и на все лето уеду... На Низ, может, сплыву,- отвечал Алексей, привязывая саврасок обротями к заду тележки. Фекла всхлипнула.- Приводится тебе, дитятко, спознавать чужу дальню сторону,- на голос причитанья завела было она, но Трифон унял жену.
- Заверещала, ничего не видя! - крикнул он.- Не в саван кутают, не во гроб кладут... Дело хорошее - дальня сторона уму-разуму учит... Опять же Алёхе от хозяйских посылов отрекаться не стать... На край света пошлют, и туда поезжай.
- Чужбина-то ведь больно непотачлива,- горько молвила, утирая слезы, Абрамовна. Не ответил Трифон старухе.
- Есть ли овес-от в запасе?- обратился он к сыну.- Не то возьми из клети, задай лошадкам, да пойдем ужинать. Знатные кони! - примолвил старик, поглаживая саврасок.- Небось дорого плачены.
Не сказал Алексей, что дорогие лошадки подарены ему Патапом Максимычем.
Хоть заботная Фекла и яичницу-глазунью ради сынка состряпала, хоть и кринку цельного молока на стол поставила, будничная трапеза родительская не по вкусу пришлась Алексею. Ел не в охоту, и тем опять прикручинил родную мать. Еще раз вздохнула Фекла Абрамовна, вспомнив, что сердечный ее Алешенька стал совсем отрезанным от семьи ломтем.
Ужин в молчании прошел. По старому завету за трапезой говорить не водится... Грех... И когда встали из-за стола и богу кресты положили, когда Фекла с дочерьми со стола принялись сбирать, обратился Трифон Лохматый к сыну с расспросами.
- Долго ль у нас погостишь?- спросил он.
- Дело у меня, батюшка, спешное,- несмело и тихо ответил Алексей.- Заутре выехать надо.
