— Никаких сеансов не будет, мистер Николсон, их просто не может быть, — она промокнула глаза черным шелковым платком. — На прошлой неделе моя дочь скончалась.
К такому повороту Малыш явно был не готов, однако он пробормотал нечто похожее на соболезнования и учтиво заметил:
— Что ж, в таком случае мне придется рисовать по фотографиям.
— Увы, мистер Николсон, — убитым голосом произнесла миссис Маклхоуз-Кэр, — у меня нет ни одной ее фотографии. Элисон не любила сниматься. Она говорила: «Мама, зачем тебе мои фотографии? Смотри лучше на меня, а не на них». Она так и умерла, не оставив мне на память даже любительского снимка. Сперва мне посоветовали обратиться к мистеру Опэну, но он ответил, что такая задача выше его сил. Он сказал также, что вы — единственный из лондонских художников, кто может помочь мне, поскольку у вас есть шестое чувство.
Опэн в чем-то был прав. У Малыша была одна странная салонная шутка. Иногда он вдруг спрашивал случайного знакомого: «Как вы подписываетесь?» И когда тот отвечал что-нибудь вроде «Герберт Б. Бэнбери» (или «Дэвид Каммерер», или…), предъявлял ему лист бумаги, на котором красовалась подпись, словно выполненная его собственной рукой.
— Взгляните сюда, — продолжала миссис Маклхоуз-Кэр, — вот подпись Элисон на обложке ее тетрадки по истории.
Но взгляд Малыша скользнул по вернувшимся к нему портретам, которые он прислонил к столу, где лежала повестка из налоговой инспекции.
— Это очень трудная задача, миссис Маклхоуз-Кэр, — задумчиво произнес он.
— Я готова заплатить две тысячи гиней за портрет в полный рост, — ответила она.
— Дело вовсе не в деньгах… — начал было он.
— Фалтэн расскажет вам все о моей дорогой Элисон, — взмолилась миссис Маклхоуз-Кэр. — Она была такой красавицей, не правда ли, Фалтэн?
— Истинно так, мадам, — горячо согласился Фалтэн, — хорошенькая, словно с картинки.
— Я не сомневаюсь, что вы согласитесь, мистер Николсон. И вы напишете ее именно в том платье, которое я любила больше всего.
Мог ли он не согласиться?
В тот же вечер Малыш отправился вместе с Фалтэном в Кафе-Рояль, где усердно потчевал его лучшими виски вперемешку с вопросами.
— Итак, какого цвета у нее были глаза?
— Голубоватые, сэр, и слегка водянистые; но очень красивые.
— А волосы?
— Бесцветные, сэр; она обычно собирала их в пучок на затылке.
— Ну а фигура?
— Так себе, мистер Николсон, так себе! Но мисс Элисон была очень приятная юная леди.
— А не припомните ли вы какие-нибудь детали внешности мисс Элисон?
