Они вошли в дом. Айлингтон быстро пересек готический зал и открыл дверь в кабинет.
В кресле в самом центре комнаты сидел человек, погруженный, очевидно, в созерцание огромной негнущейся желтой шляпы с чудовищными полями, которая лежала перед ним на полу. Кисти рук его висели между колен, а одна нога была на особый лад подобрана под кресло. С первого же взгляда поза эта каким-то странным и необъяснимым образом навела Айлингтона на мысль о кóзлах. В ту же минуту он, протянув обе руки, ринулся через всю комнату с возгласом:
— Юба Билл!
Человек поднялся, схватил Айлингтона за плечи, крутанул его, крепко прижал к себе, с видом добродушного людоеда ощупал его ребра, изо всех сил потряс за руки, расхохотался и сказал с явным разочарованием:
— Как это ты узнал, а?
Очевидно, Юба предполагал, что в этой одежде он неузнаваем. И Айлингтон, поняв это, рассмеялся и ответил, что ему, должно быть, подсказал инстинкт.
— А ты-то, — сказал Билл, держа его на расстоянии вытянутой руки и критически разглядывая, — ты! Кто бы мог подумать! Эдакий был щенок, от земли не видно. Щенок, которого я не раз вытягивал на дороге кнутом, щенок, на котором и надето было всего-то ничего, и заделался таким щеголем!
Тут Айлингтон вздрогнул: он с каким-то нелепым ужасом вдруг вспомнил, что все еще во фраке.
— Заделался ресторанным лакеем, гарсоном, — сурово продолжал Юба Билл. — Эй, Альфонс, подать сюда гусиный паштет и омлет, черт тебя подери!
— Полно тебе, старина! — сказал Айлингтон, смеясь и пытаясь прикрыть рукой бородатый рот Билла. — Ну, а как ты? Что-то ты сам на себя не похож. Уж не болен ли ты, Билл?
И действительно, когда Билл повернулся к свету, оказалось, что глаза у него ввалились, а волосы и бороду густо посеребрила седина.
— Это все ваша сбруя, — сказал Билл озабоченно. — Стоит мне эдак взнуздать себя и замундштучить (он указал на золотую массивную цепь от часов), да еще нацепить на себя эту «утреннюю звезду» (он ткнул пальцем в булавку с огромным солитером, сидевшую как большущий волдырь на его манишке), как меня сразу к земле пригибает, Томми! А так со мной все в порядке, мой мальчик, все в порядке.
Однако он уклонился от проницательного взгляда Айлингтона и даже отвернулся от света.
— Тебе надо что-то сказать мне, Билл? — спросил Айлингтон прямо и почти резко. — Выкладывай!
Билл не ответил, но беспокойным движением потянулся к шляпе.
— Ведь не проделал бы ты три тысячи миль, даже не предупредив меня, только для того, чтобы поболтать со мной о старых временах? — сказал Айлингтон уже более мягким тоном. — Хотя для меня всегда удовольствие видеть тебя, но это не в твоем характере, Билл, ты сам это знаешь. И нам никто здесь не помешает, — добавил он, как бы отвечая на взгляд Билла, обращенный к двери. — Я слушаю тебя, Билл.
