— Позвольте представиться, граф Марат Гинваэл! Извините, что не сделал этого сразу!
— Граф?! В таком месте и таком окружении, занимающийся разбоем? — усмехнулась Рута. — Хотя постойте! Ледяной Марат — так зовут вас кметы, вы, похоже, для них герой, а вот знать величает вас Сосулькой в ж… Ну общем не очень уважительно.
— Знаете, Рута… Ах, простите, не дождался, пока вы сами представитесь! Конечно же, я вас узнал, по вашей знаменитой пряди, — улыбнулся граф, отодвигая для нее стул. — Так вот, мне уже давно абсолютно все равно, как и кто ко мне относиться. После того, как меня лишили всего моего имущества, я живу по своим законам и своим понятиям.
— И давно вы так живете?
Граф наполнил кубки, предложил Руте отведать фаршированных перепелов, сел за стол и ненадолго задумался.
— Давно ли я так живу? — грустно усмехнулся он. — Мне кажется, что я и не жил иначе! Счастливый муж, красавица жена, процветающие родовое поместье с бескрайними лугами, и пасущимися на них, табунами роскошных белоснежных лошадей. Вспоминаю все это и как будто чужая история, а не моя!
Он тяжело вздохнул, залпом выпил содержимое кубка и снова наполнил его вином. Долго смотрел на качающуюся за окном еловую ветку, затем продолжил:
— Уезжая на войну, я отвез свою жену в Хенгфорс. Там не далеко от королевского замка у нас был небольшой, но удобный дом. А поместье поручил своему родному брату, он не мог воевать, потому что с рождения был инвалидом. Левая нога у него гораздо короче правой. Наш род с давних времен занимался разведением чистокровных маллеорских лошадей, предназначенных только в королевские конюшни. Исключением был мой жеребец, на котором я и отправился воевать.
По чистой случайности мне удалось выжить на войне, и когда я вернулся, то обнаружил свою жену в объятиях короля. Разочарованию моему не было конца, и я обоих призвал к ответу. Жена уверяла, что Недомир обманом вынудил ее пойти на это, наплел, что я погиб и все такое, а король просто посоветовал обо всем забыть, забрать свою супругу и отправляться домой. Дней десять посвятив жестокому пьянству, потом, наконец, проспавшись, я посадил жену в карету обвязанную красной лентой с бантом и отправил королю. Она молила меня не делать этого, и лучше убить, чем так позорить, но я был непоколебим. Конечно, потом пожалел об этом!
Прибыв в родовое поместье, нашел его в полном упадке. От знаменитого табуна не осталось ничего, а братец исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой все фамильное серебро и драгоценности. Вслед за этими бедами пришла еще одна. Умер мой отец. После смерти матери его хватил удар, с тех пор, то есть почти семь лет, он был прикован к постели и лишен дара речи. Бедный родитель! Видеть, как твой сын разбазаривает все, что веками наживали наши предки и не иметь возможности этому противостоять!
