Убедила Оленушка бездомную сиротку-сестрицу жить у нее, всяким довольством ее окружила, жениха обещалась сыскать. Безродная Дарья Сергевна перешла жить к "сестрице", но с уговором - не поминали б ей никогда про брачное дело. "Остаток дней положу на молитвы",- сказала она, надела черный сарафан, покрылась черным платом и в тесной, уютной горенке повела жизнь "христовой невесты".
Только четыре годика прожил Марко Данилыч с женой. И те четыре года ровно четыре дня перед ним пролетели. Жили Смолокуровы душа в душу, жесткого слова друг от дружки не слыхивали, косого взгляда не видывали.
На третий год замужества родила Олена Петровна дочку Дунюшку, через полтора года сыночка принесла, на пятый день помер сыночек; неделю спустя за ним пошла и Олена Петровна.
Когда она умирала, позвала Дарью Сергевну. Богом ее заклинала - скинула б черное платье, женой была бы Марку Данилычу, матерью Дуне сиротке.
Не восхотела того Дарья Сергевна. Наотрез отказала кончавшей дни сестрице-подруге.
- Матерью Дуне буду я,- сказала она.- Бога создателя ставлю тебе во свидетели, что, сколько смогу, заменю ей тебя... Но замуж никогда не посягну земной жених до дня воскресенья в пучине морской почивает, небесный царит над вселенной... Третьего нет и не будет.
Замолкла Олена Петровна и, собравшись с силами, тихо, сквозь слезы промолвила, взглянув на подошедшего Марка Данилыча:
- Его не оставь ты советом своим... попеченьем... заботой... Глядеть бы мне на вас да радоваться... Дунюшку, Дунюшку ты не покинь!
А Дунюшка тут. Посадили ее на кровать возле матери. Белокуренька девочка смеется аленьким ротиком и синенькими глазками, треплет розовую ленточку, что была в вороту материной сорочки... Так и заливается ясным, радостным смехом.
- Господи!.. Царю небесный, милостивый!..- глядя на дочку, с трудом шептала умиравшая.- Даруй ей, господи, быть всегда радостной... даруй ей, господи... не знавать большой кручины...
Замолкла. А в тишине еще слышен веселый младенческий смех Дуни, по-прежнему она играет ленточкой на груди матери. И при звуках ангельского веселья малютки-дочки к ангелам полетела душа непорочной матери.
- Оленушка! - вырвалось из наболевшей груди Марка Данилыча... Потеряв сознанье, снопом покатился он у одра почившей.
- Отошла? - горько воскликнул он, придя в память.
- К богу духов и всякия плоти,- печально, но торжественно молвила Дарья Сергевна и, подав ему на руки все еще смеявшуюся дуню,- подите с ней,сказала,- надо опрятать покойницу.
