Стараясь не шуметь, налил в стакан воды из графина, пьет…
«Ты спишь?» — услышал он голос девочки.
«Ты думаешь обо мне?» — услышала она его голос.
«Ты мне сразу понравился, как только приехал», — сказал ее голос.
«Я дружил, конечно, с девочками, но такого у меня еще никогда не было», — сказал его голос.
Он стоял у окна и смотрел в черную ночь. Светлый огонек плыл мимо не то самолет в небе, не то пароход в море…
«Ты видишь?» — спросил он.
«Я думаю о тебе», — услышал он ее голос.
Все становилось необычным кругом во время их встреч.
Ручеек, который будто бы любил Антон Павлович Чехов, казался в самом деле водопадом, громадным и светящимся, низвергавшимся по скалам.
Белые руки их лежали в траве — мужская сверху, женская снизу.
Нет, не в траве — в тропическом лесу, среди громадных растений лежали руки гигантов — мужская сверху, женская снизу…
Небольшой камень был как утес фантастической формы.
Тот незаметный мир, что днем окружал их своими пустяками, по которому они ходили в повседневной своей жизни, принял их сейчас и приютил и, приняв, избавился от своей незаметности, дивно вырос — и вместе с ним выросли они.
— Посмотри, — шептала девочка.
И они смотрели, как рядом с ними ползет по земле жук — то ползло по земному шару небывалое чудище, ощупывая все на пути своими чудовищными усами. Проползло чудище мимо горы — плеча человеческого, — скрылось в чаще…
То ли ночь так действовала, то ли еще что — мир вокруг мальчика и девочки был сказочный и небывалый.
— Что это? — спросил мальчик.
Только что было темно — луна зашла за облако, и вдруг феерическим ярким светом до самого горизонта залилось море, и всплески волн стали как всплески ослепительного сияния.
Свет взлетел в небо и вольно носился там, и снова пал на море, и воспламенил его, и вдруг исчез, и вспыхнул опять, еще ослепительней.
— Что это? — повторил мальчик.
— Прожектора, — сказала девочка. — Пограничники.
Казалось, это их ищет свет.
— А до нас сюда они не достанут, — сказал мальчик.
Свет погас, и снова в темноте смутно вскипали и пропадали беловатые гребни волн.
— Искупаемся? — предложил мальчик.
Предложил будто небрежно. Но голос его дрогнул.
— Хорошо, — ответила она так же серьезно, как когда-то в столовой…
И он вынес ее из моря на руках — ему очень хотелось это сделать. И она быстро поцеловала его.
Неожиданно им становилось весело, необыкновенно весело: пошепчутся, пошепчутся — и рассмеются.
Скрыла их ночь, не видно их, только слышится их смех.
