— Да ну что вы, — смеясь, сказала мать, когда разобрала, о чем он говорит, — что вы, на самом деле.
Но он сказал:
— Мы еще вернемся к этому разговору.
Разговор возобновился на скамейке в скверике. Тузишка сидела у их ног и радостно дышала, высунув язык.
— Сейчас, — говорил пожилой гражданин, — у меня условия довольно неважные: комнатка в коммунальной квартире, весьма запущенной. Но поскольку жилищный вопрос Неизмеримо улучшился, мои личные перспективы тоже оптимистические.
Мать смеялась, что он говорит о перспективах, как молодой, но это ей нравилось. Легкий, думала, человек, не стал бы ворчать, бубнить как дурак: бу-бу-бу.
— Наш дом, — с удовольствием слушала она дальше, — ставят на капитальный ремонт, а жильцов расселяют. Мне, как персональному пенсионеру, обещали отдельную однокомнатную квартиру в районе парка Победы.
— Отсюда далеко, — сказала мать.
— Но какое сообщение! — воскликнул пожилой гражданин. — Вы садитесь в метро, и через пятнадцать минут вы в центре!
Может, подумала мать, оно и неплохо, что далеко. Может, мне и не захочется садиться в метро и ехать, чтоб повидать их. Вот не захочу и не поеду, пусть как хотят себе. Ах, что я, а внучек-то или внучечка, общая любовь! Ах, о чем я, глупая, рассуждаю, куда в мои годы замуж!
— На Московском проспекте, — продолжал пожилой гражданин, — все магазины, какие угодно. От мебельного до пирожковой. Хотя лично я, грешник, люблю пирожок домашний с пылу с жару к утреннему кофейку.
Да, это неплохо, подумала мать, к кофейку горячий пирожок с капустой. Или с яичком и зеленым луком.
— Не каждый день, конечно, — сказал пожилой гражданин. — Если нет настроения или, скажем, недомогание, поясница болит, — мы с Тузишкой сходим купим в пирожковой. Горячие пышки тоже очень хорошо, и возни меньше.
Начинался дождь, скверик опустел, а они сидели, не уходили.
— Вам плохо, — говорил пожилой гражданин, — и мне одному плохо. И что ни говорите — старость приближается. Разве не логично объединить два неустроенных существования в одно устроенное и годы заката озарить светом?
Замечательно говорил, очень умный человек и с душой, даже о пояснице ее позаботился заранее. Мать, слушая, то смеялась, качая головой, то вздыхала, то утирала слезинку, но решиться не могла никак.
— Я подумаю, — отвечала она.
24
Таиса сказала:
— Когда я рожу, надо выписать мою маму из Будогощи.
— Что ж, — сказал Костя, — пусть приедет погостит.
— Не погостит, а кто с ребенком будет, ты думал?
