— Справедливо. «Пища — основа социализма», — процитировала она одобрительно.
Кастор не ответил, даже плечами не повел. Он просто стоял, раскачивая на ремне акваланг и ждал, пока она не объяснит, зачем явилась. Инспектор Цзунг Делила кивнула с довольным видом, попыхивая трубочкой. Дым был душистый, сладкий, даже слишком.
— Мы обнаружили тело, Мелкинс Кастор, — неожиданно заговорила она. — По крайней мере, кости. Их перемололи вместе с костями свиней на бойне, в соседнем скотоводческом коллективе. Но перемололи не совсем тщательно, кое-что удалось опознать. — Она с любопытством наблюдала за выражением на лице Кастора. Потом добавила: — А мясо пропало. Очевидно, труп разрубили на части и каждую отдельно пропускали через механическую дробилку, и поэтому на костях мяса не осталось… кстати, а тебе вчерашний ужин как понравился? Вкусно было?
На этот раз инспектор Цзунг Делила рассмеялась от души, потому что Кастор выронил на песок маску, рот его скривился, он сглотнул, сдерживая тошноту.
— Нет, нет, погоди! — со смехом сказала она. — Я пошутила. Мясо скормили свиньям, мы уверены.
— Спасибо, что успокоили, — сердито сказал Кастор. Мысленно он поклялся, что с этого дня к свинине не притронется. Некоторое время.
— Не за что. — Она вновь бросила взгляд в сторону радиотелескопа, потом, оставив шутливый тон, сказала вполне серьезно:
— Итак, очень приятно, было побеседовать, Книжник, но меня призывают обязанности. Это тебе.
«Это» представляло собой повестку, с красной печатью и кодом народной полиции, нанесенным специальными магнитными чернилами. Кастор принял повестку, уставился на нее, не понимая, что ему делать с этим листком.
— Ты обязан явиться в суд, как свидетель, для проведения дознания, мой юный Мелкинс Кастор, поскольку тебя угораздило наткнуться на единственную часть трупа, которую возможно опознать. Относительно времени тебя уведомят дополнительно. Деревню же тебе пока покидать не разрешается.
— А куда мне ехать? — проворчал Кастор.
Цзунг Делила не обратила внимания ни на его слова, ни на тон, которым они были сказаны и объяснила жизнерадостно:
— В Новый Орлеан. Как только прибудешь на место, обратись непосредственно ко мне. Кто знает? Быть может, я раздобуду еще один акваланг и мы насладимся чудесной подводной прогулкой, без посторонних — только ты и я.
…Обратно в деревню Кастор ехал не торопясь, выжидая, пока осядет пыль, поднятая машиной инспектора полиции. Но когда он проезжал мимо ограды из проволочной сетки, окаймлявшей территорию радиотелескопа, как из-под земли возникли двое охранников и выругали Кастора за медлительность, поэтому пришлось прибавить скорость. Любопытное происшествие: раньше за оградой не было видно ни души. Когда Кастор отправился в обсерваторию узнать, не найдется ли для него места — он был готов работать уборщиком, лаборантом, кем угодно, — ему пришлось двадцать минут торчать у въездных ворот, пока на его звонок ответили. Да и то сразу же велели убираться. А если он так хочет получить работу, пусть направляет прошение по официальным каналам. До слуха Кастора доносилось жужжание невидимых вертолетов на посадочной площадке обсерватории. Если обсерваторию посетили высокопоставленные лица, тогда все понятно, но возникает другой вопрос: что могло привлечь высокопоставленных лиц в столь глухую, отдаленную местность?
