Выслушав его, я довольно долго молчала. Так долго, что он сказал: «Алло-алло, ты здесь?», решив, что связь прервалась.
– Я здесь, – ответила я, – и думаю над тем, что ты мне сказал. И что делать дальше. Пытаюсь углубиться в существо вопроса. Взвесить все «за» и «против». Понять, где тот предел, за которым лучше будет не продолжать.
– А зачем продолжать, – прервал меня Маурисио. – Зачем рисковать? Вероятней всего, на тебя напали люди Бискарруэса.
На это я ответила чем-то вроде «Не знаю точно». Не знаю, что за люди это были и с какой целью они меня преследовали. А потому вопрос, продолжать или нет, остается открытым. Тогда он как-то ввернул в разговор слово «страх», а я ответила, что не в страхе дело. И что сама могу быть весьма и весьма крута. И очень опасна. И что толстяк с усами и сучка в норке во второй раз меня через балюстраду не перекинут. В самом крайнем случае мы полетим вниз вместе. И дело тут не в нем. Эти слова, чтобы убедить самое себя, я повторила – медленно, раздельно и с небольшим разночтением:
– Дело. Совсем. Не. В тебе.
На этот раз паузу взял сеньор Боске. Я уже несколько раз работала с ним, прилично знала его и потому даже по телефону слышала, как проворачиваются шестеренки у него в мозгу и при каждом обороте звякает кассовый аппарат.
– Мне надо подумать, – сказала я, чтобы заполнить паузу. И тут он рассмеялся, словно отыскав решение.
– Если это поможет тебе думать, – сказал он, – твой гонорар удваивается. И не говори, что я щедр, потому что это неправда. После всего, что Снайпер натворил в Вероне, он просто бог. Достаточно посмотреть новости.
С Паоло Таччей мы встретились в «Л’Анголетто», очень симпатичном ресторанчике, почти незаметном на углу маленькой площади возле Пантеона. Ради Таччи, университетского профессора и колумниста «Коррьере делла Сера», я, вообще-то говоря, и оказалась в Риме. Он приятельствовал с Джованной Сант’Амброджо, которая предупредила его о моем приезде.
– Паоло тебе понравится, – предрекла она мне на прощание. – Он умен, циничен и большой авторитет в стрит-арте. Написал первое в Италии крупное исследование граффити. И в этом мире связи у него, сама понимаешь, сказочные. Если кто и может найти в Италии Снайпера, то, конечно, он.
Внешне профессор мало соответствовал расхожим представлениям о знойных итальянцах – светло-русые, очень коротко остриженные волосы, светлые глаза за стеклами очков в металлической оправе; он отлично смотрелся бы в мундире эсэсовца в каком-нибудь старом фильме. У него был язвительный юмор, а учтиво-наставительная манера вести разговор выдавала в нем последователя Сократа: он расставлял в своей речи некие вешки, а потом с терпеливо-скептической улыбкой ждал не моргая, что собеседник сам сделает логические умозаключения. Каждый раз, когда они оказывались верны, улыбка профессора в видах поощрения делалась шире. И в первые же минуты нашего разговора это случилось раз пять, так что между шестой и седьмой одобрительно-ободрительной улыбками я так естественно и непреложно, словно вывела это сама, уверилась – существуют веские основания полагать, что Снайпер скрывается на юге Италии.
