Хотелось побыстрее сбросить чужую личину, стать самим собой. На листке из ученической тетради я написал справку на русском языке, в которой указал свое настоящее имя, отчество, дату и место рождения, а также еврейскую национальность. Председатель деречинского сельсовета, ничего не говоря, заверил справку, и на основании этого простенького документа мне выдали в районном отделении Союза польских патриотов документ гражданина Польши с правом выезда из СССР. Надо было в последний раз побывать в Ляховичах. Наш довоенный сосед Якуб Мурзич сказал, что если бы мой брат Михаил был жив, то до сих пор отозвался бы. В городе евреев уже не было, надеяться не на что, скорей надо уехать отсюда, навсегда. До отхода поезда осталось несколько часов, и вдруг вбежала взволнованная мать Якуба:
- Твой брат Михаил жив!
Оказывается, она случайно встретила Прощицкую - еврейку, недавно вернувшуюся из леса. Ее дочь Нехама, назначенная заведующей ЗАГСом, случайно обнаружила среди вороха писем письмо Михаила, в котором он запрашивал о судьбе своих родных. Ему ответили, что мы все погибли. Но Нехама сохранила обратный адрес письма. Михаил живет в Сызрани. Опять случайное стечение обстоятельств в который раз оказалось решающим в моей жизни. Если бы не этот случайный набор встреч, я бы уехал в Польшу, и мы с Михаилом никогда бы не увиделись.
Считаю нужным хотя бы вкратце рассказать о семье Прощицких. Редчайший случай, когда вся семья: родители и шесть несовершеннолетних детей спаслась. Самой старшей, Нехаме, было шестнадцать лет. Глава семьи - Исрол Прощицкий имел в деревне Цыгань "смолярню". Немцы сначала разрешили ему оставаться в деревне (им нужна была продукция смолокурни), для того чтобы Исрол обучил этому производству назначенного ими белоруса. Летом 1942 года Прощицкий понял, что после расстрела ляховичских евреев его семья на очереди. Знакомый крестьянин привез ему две винтовки и ручные гранаты. Ветеран русской армии Первой мировой войны, знаток всех лесов в округе, Исрол, вооружив и старшего сына, обосновался в глубине Полесья на острове среди болот. Всей семьей они там прожили Робинзонами до изгнания немцев.
В ответном письме Михаил просил меня не уезжать из СССР. Он не забыл оскорблений, которыми его награждали тамошние антисемиты. Зато в Союзе можно учиться бесплатно и получить высшее образование. Михаил вышлет мне вызов.
Пришлось сдать полякам документы и в который раз выправить себе другие. Нехама помогла мне получить метрику, а в школе выдали справку об окончании семилетки перед войной. Мы встретились с Михаилом в августе 1945 года, а вскоре нас обоих перевели в Куйбышев на нефтеперегонный завод.
