Накануне мне дали почитать книгу на польском языке "Я жгу Париж" Бруно Ясенского. В ней обиженный обществом француз бросил в городской водопровод пробирку с микробами холеры, после чего люди стали падать и умирать на улицах Парижа. Глядя, как безразличны на арийской стороне к только что увиденному, я с удовольствием повторил бы дело француза и со злорадством смотрел бы, как падают и умирают полицаи и их дамочки.
Но чудес на свете не бывает, солнце продолжает светить как прежде, полицаи и немцы продолжают веселиться, уверенные, что при любом повороте событий им не придется отвечать за массовое убийство евреев.
Несмотря ни на что, в юденрате настроены оптимистично. Там нас обрадовали: немцы заявили, что поскольку теперь остались лишь нужные евреи-рабочие ("нуцлихе юден"), гетто преобразуется в рабочий лагерь ("арбайтер лагер") и больше акций проводиться не будет. Однако чувствовалось, что мы доживаем последние дни. Ведь вокруг, в местечках и городах, убили уже всех евреев, в том числе и "нуцлихе юден". Группа Нёмы Иоселевича уходит ночью из гетто.
Прошу друга взять меня с собой, хотя я еще не взрослый, но могу им пригодиться в разведке. Но Нёма не берет меня с собой, говорит - не имеет права. Он считает, что мне не составит труда уйти днем, имея "арийский" паспорт. Советует идти на юг, в Полесье, где я смогу найти партизан. Нёма прощается с матерью. В глазах у нее - ни слезинки:
- Иди сынок, отомсти за всех нас.
В гетто мне встретился незнакомый, исхудавший со всклокоченной бородой старик. Он остановился, внимательно присмотрелся ко мне, и вдруг затрясся, затопал ногами:
- Ты, с твоей внешностью, что ты здесь делаешь? Беги отсюда, беги!
Да, мне уже здесь делать нечего. Переца убили, Нёма ушел. Однако надо обязательно найти партизан, а в партизаны, говорят, принимают только вооруженных беглецов из гетто. То оружие, которое мы раньше принесли, забрали другие.
Пришла мать Переца. Просит взять с собой ее старшую дочь Мирку. Мирка - красивая девушка моих лет, но черные вьющиеся волосы выдают в ней еврейку.
Я признался, что собираюсь покинуть гетто, но не знаю даже, куда направиться. Уходить с Миркой можно только ночью. Я пытался найти удобный проход. Немцы запретили евреям селиться в домах вблизи ограды. Миновав крайний незаселенный дом, я оказался у самого забора. Видно, что и на той стороне дома нежилые. Ночью здесь можно будет выбраться. Полицай срывает винтовку с плеча и, не прицеливаясь, стреляет. Быстро ретируюсь. Мальчишка из соседнего дома кричит, чтобы я ушел от забора, полицаи стреляют здесь без предупреждения. Оказывается, ночью усиливают караулы, и из гетто через проволоку незамеченным не пробраться. Я решил сначала найти партизан, а затем забрать сестру Переца.
