Никакой торговлей "Гандельсгезельшафт Ост" не занималась. Она переправляла в Германию собранное по деревням масло, яйца и зерно, а также снабжала армию запчастями для автомобилей, другим оборудованием и солью. Вот и нужны были евреи на погрузочно-разгрузочные работы. Руководили всем немцы в штатском. На некоторых должностях (кладовщики) находились местные белорусы и поляки.
В гараже Перец представил меня присутствующим, назвав "Малый" (я тогда был еще мал ростом), а немцы тут же присвоили кличку "Пипель". В гараже всеми делами заправлял личный шофер начальника конторы - невысокий, с брюшком, на вид добродушный пожилой немец по фамилии Дитрих, которого все звали "Шеф". Был еще один немец-шофер, молодой, по имени Франц. По его рассказам, он разбился, когда был сброшен с парашютом при захвате Амстердама. Затем заболел туберкулезом, и его комиссовали. Если у бывшего парашютиста и был гитлеровский пыл, то сейчас уже весь вышел. Из остальных шоферов выделялся Казимеж Пежинский - стройный поляк с красивым породистым лицом молодого шляхтича. До 1939 года он окончил местную гимназию, а при Советах устроился шофером у какого-то начальника. В июне 41-го Казик добрался со своим начальником только до Могилева, участвовал в обороне города, а после падения Могилева вернулся домой. Перец и прежде знал семью Нежинских. Мать Казика заведовала детским домом, в котором воспитывались сестры Переца, и он считал ее добрейшим человеком. Казик спросил меня:
- Со мной учился в гимназии Михаил Мельник. Это твой старший брат?
Они, видно, дружили, и это чувство Казик впоследствии перенес на меня. Второй был житель города Барановичи Володя Таргонский - лет двадцати пяти, женатый, но бездетный. Остальные два - водители грузовых машин - были "восточники". О том, кем они были до войны, парни не распространялись.
В середине гаража стояла печка, переделанная из большой железной бочки. В мои обязанности входило топить печку и греть на ней воду из топленого снега для заливки в радиаторы. С Перецом я пилил и колол дрова для печки. У Переца в гетто были отец, мать, две старшие и две младшие сестры. До 1939 года они жили в Варшаве, и эта большая семья бежала на восток с подходом немцев. Они гордились тем, что их близким родственником был известный еврейский писатель И.Л. Перец.
Обедать мы ходили в контору - там в подвале собирались все евреи. В бачке приносили из ресторана суп и по кусочку хлеба. Но сильно голодать мне не приходилось. Иногда Казик или Володя приносили мне бутерброд или полбуханки хлеба, Давал мне что-нибудь поесть и "Шеф". Были и другие источники пополнения рациона. Однажды Перец, который всегда знал, чем занимаются наши грузчики, повел и меня на погрузочную работу (была оттепель, и печку не надо было топить). Мы переносили в грузовик длинные плоские ящики, в которых под соломой были упакованы яйца. Закончив погрузку, мы забирались под брезент и по дороге на товарную станцию угощались яйцами. Нужно было лишь тщательно затолкать под солому скорлупу, чтобы, следящий за погрузкой вагона немец не заметил ничего подозрительного. При загрузке вагонов пшеницей мы набирали зерно в карманы. В гетто пшеницу толкли в ступах и получалось что-то наподобие муки.
