На пиру в 213 г., на котором собрались семьдесят академиков, тосты были омрачены словами, предвещавшими несчастье. Один из пировавших, возможно черпая отвагу в желтом вине, сказал: «Мы хотим, чтобы наше время продлилось долго, но не подражаем древности в делах своих — я никогда не слышал, чтобы было так». Мертвое молчание. Министр ледяным тоном возразил: «Просвещенные владыки не подражают настоящему, но изучают древность, чтобы посрамить настоящее; этим они сеют сомнение и тревогу среди черноголовых (народа)». И, повернувшись к императору, он «предложил, чтобы все книги по истории правления, кроме истории династии Цинь, были сожжены. Чтобы все подданные империи… которые осмеливаются владеть классической литературой и трудами различных философов, объявили об этом гражданским или военным властям, чтобы эти книги без всякого различия были преданы огню». Этот совет не был тогда неожиданным, истребление книг как инструмент государственной власти существовало по крайней мере со времен Шан Яна, то есть два века, так как он призывал герцога Сяо «сжечь книги, чтобы установился закон и порядок».
Распоряжение монарха Цинь более чем удовлетворило его советников, вышедших из школы законников, которые считали, что государством можно управлять, только держа народ в невежестве. «Что до тех, которые хотят учиться, пусть учатся у чиновников», — говорил Ли Сы, вдохновленный бывшим однокашником, ставшим врагом, но быстро уничтоженным, Хань Фэем, который утверждал: «В государстве, управляемом просвещенным владыкой, нет ни литературы, ни бамбуковых дощечек: единственное учение есть закон. Нет изречений древних царей, единственные возможные примеры для подражания — министры». Они одни обладали правом на образование, по примеру своего суверена, и книги, которыми они владели, не подлежали сожжению. До поры до времени.
Оказались запрещены и «сто школ»: школа законов, школа дао, школа Сундзи, который был первым философом-скептиком, — этот чудак ясно высказывал свои мысли, в то время как в Китае идеи чаще всего сообщались окольными путями, через притчи или даже анекдоты, и он воспитал и Хань Фэя, и Ли Сы. Тогда же поступил приказ и о великом сожжении всех библиотек, включая Книги од, документов, Анналы и Книгу ритуалов. Сохранились только сборники пророчеств (Книга перемен), поскольку император был страшно суеверен, а также трактаты по сельскому хозяйству и медицине. Любому, кто в течение месяца не подчинился бы этому приказу, должны были поставить клеймо на лицо и отправить его каторжником на строительство Великой стены, где днем он должен был строить, а ночью нести караул.
