В 1850 г. молодой и энергичный Генри Остин Лейярд практически случайно наткнулся на место, где когда-то была Ниневия, — курган Куюнджик, «овечка», перед Моссулом. Французский консул Поль-Эмиль Ботта обломал себе на ее поисках все зубы, если только не все ногти; Лейярд же насмехается в своих «Мемуарах» над ним и над его слишком осторожной манерой вести поиски. Искатель приключений, спонсируемый Британским музеем, без церемоний вскрывает половину из семидесяти одного зала дворца Сеннахерима, «дворца, равных которому нет», присваивает тысячами бронзовые статуэтки, вазы, оружие и изделия из слоновой кости, но особенно — гигантские рельефные стенные плитки и человекоголовых быков. Попутно он видит, по его рассказам, что «на полах комнат лежат маленькие прямоугольные таблички из сырой глины темного цвета»; в некоторых местах его ботинки даже погружаются на тридцать — пятьдесят сантиметров в то, что он принимает за осколки сосудов. Даже специалисты по Ассирии на тот момент были убеждены, что эти дыры в глине «сделаны исключительно для того, чтобы, по капризу художников, служить своеобразным украшением стен дворца». Три года спустя к юго-западу от телля отряды археологов являют свету «комнату львиной охоты», украшенную известнейшими ныне барельефами, ценность которых в глазах британцев гораздо выше, чем ценность груд хаотично разбросанной гончарной глины, которые они вновь топчут с лихорадочным треском. На этот раз ею заполнены два зала: мы находимся во дворце внука Сеннахерима, по имени Ашшурбанипал. Он тогда был совершенно неизвестен: его имя не упоминалось в античности. Теперь он стал знаменитым благодаря своей гиргинакку, библиотеке на шумерском языке.
Ашшурбанипал, царствовавший начиная с декабря 669 г. до н. э., приказал собрать в Ниневии наиболее значительную из когда-либо учреждавшихся библиотек, разослав переписчиков во все уголки империи: в Ашшур, Ниппур, Аккад, Вавилон, — а также отыскать все древние тексты, которые еще существовали, так что они были собраны, пересмотрены и скопированы заново — часто его собственной рукой, — а затем размещены в его дворце, благодаря чему он мог наконец сказать: «Я, Ашшурбанипал, стяжал мудрость Набу, овладел искусством письма на табличках… Я разрешил древнюю тайну деления и умножения, которая не была ясна… Прочел изысканные тексты шумеров и туманные слова аккадцев, расшифровал надписи на камне, сделанные до Потопа». О клинописной палеографии он очень мило сообщает, что слова ее «невнятны, трудноразличимы и запутанны».
