А впоследствии в 546 г. царь остготов Тотила сровнял Рим с землей: считается, что с Палатинским и Ульпийским холмами, или тем, что от них оставалось, тогда было покончено, как, по-видимому, и с собранием Агапета I, год бывшего папой. В его доме до сих пор можно увидеть стены библиотеки высотой почти 6 метров, с фризами и портретами, нависавшими над исчезнувшими армиями, и слова, высеченные на мраморном перекрытии: BIBLIOTHECA AGAPETIIA DXXXV DXXXVI. Так погибли все «библиотеки Рима», сообщает Кассиодор, который решил основать монастырь и большую библиотеку в Калабрии, спокойной местности, большой частью которой он владел. Он сделал очень мудрый выбор: этот знаменитый Виварий, названный так потому, что там взращивали не только дух, но и рыб, в котором он основал новую Александрию, чтобы к девяноста пяти годам спокойно составить систематическое описание всех наук, не пережил его надолго: нагрянули лангобарды, разрушили его и сожгли. Папская резиденция в Лат-ране имела счастье унаследовать часть сочинений Кассиодора; только часть, поскольку в Виварии христианские книги соседствовали с самыми разными латинскими и греческими классиками. Радикализм победил: Григорий I, префект Рима и папа с 590 г., будущий святой, приказал сжечь оставшиеся сочинения Цицерона, Тита Ливия и многих других авторов великой эпохи, потому только, что люди нового века решительно предпочитали эти произведения Новому Завету. Начиная с этого понтифика, кстати, одной только близости языческой книги стало достаточно, чтобы навлечь опасность на благочестивую душу. Этот человек заставлял называть себя «посланником Бога» и не скрывал своего презрения к книгам и культуре в целом. Исаак Дизраэли уверяет, что, заставив сжечь римскую библиотеку, он также избавил Блаженного Августина от греха плагиата, поскольку трактат «О граде Божием» всем обязан Варрону, поздние книги которого сгинули в то время.
По правде говоря, первые христианские издательства, как кажется, старались скорее сделать свою продукцию незаметной. Так, Иероним в 403 г. пишет юной и привлекательной Лаэте: «Пусть твоими сокровищами будут не драгоценности и шелковые ткани, а рукописи Священного Писания. Но и с ними думай меньше о позолоте, пергаменте из Вавилона и арабесках, но о соответствии текста и точности пунктуации… Что до тех, у кого есть старинные книги с золотыми и серебряными буквами и, вульгарно выражаясь, с буквицами, которые скорее груз для страницы, чем надпись, — пусть они у них будут, если им так хочется, а мне и моим близким пусть оставят наши скромные страницы и копии, которые не так заметны своей красотой, как своей точностью». Стиль книг, против которого направлено это письмо, — это то, что мы называем унциалом; суровый Иероним видел в нем хороший способ замедлить передачу текстов будущим поколениям, поскольку действительно именно физическая форма книги также определяет то, как ее будут хранить, заботиться о ней и передавать потомкам. Например, в приорате Юра около 1500 г. красивую рукопись святого Иеронима как раз с этими буквицами алчно сожрал медведь, которого привлек запах абсолютно свежего качественного пергамента. Что и требовалось доказать.
