Лавина железа и огня весом в полтора миллиона тонн, которую союзники обрушили на немецкие города, стала запретной темой для двух последующих поколений. Легко понять, почему так случилось во Франции или в среде британских интеллектуалов, но то же самое произошло в Германии, как подчеркнул незадолго до своей безвременной гибели Винфрид Георг Зебальд в эссе, которое наделало шума за Рейном: «Война в воздухе и литература». Отказ от амнезии ставит проблему и словно бы открывает клапан — к лучшему или к худшему; свидетельством может служить «Пожар» Йорга Фридриха.
Тем временем в Японии Тихоокеанская война (официальное название Второй мировой войны, обретающее прямо-таки бурлескный характер в английском варианте: Pacific war, или «мирная война») превратила в пыль неисчислимое количество библиотек и книг, горящих как пакля, если они выпущены до 1800 г. Самолеты свободного мира совершили четыре тысячи рейдов на Токио за полтора года; восемь публичных библиотек были стерты с лица земли вместе со своими зданиями, три четверти повреждены, причем наибольший ущерб понесла самая крупная из них — «Хибиа Паблик Лайбрери»; расположенная между дворцом и «Императорским отелем» библиотека, открывшаяся в эпоху Мейдзи, получила привилегию переезда, который осуществлялся сначала на грузовиках, потом на тачках и, наконец, в мешках, но этого оказалось недостаточно: последние 200 тысяч томов исчезли за несколько часов. Погибли также 40 тысяч томов в университете Васеда, 69 тысяч в Министерстве иностранных дел, 15 528 в Бюро патентов, 46 695 в библиотеке Кабинета министров и все книги — в Министерстве сельского хозяйства и морских угодий. Когда враги-американцы высадились в 1945 г., в стране осталось не более пяти миллионов книг. Сотрудничая в деле восстановления библиотек и образовательной системы, оккупанты поразились сложности письма и настоятельно предложили романизировать японский язык; в конечном счете их попросили убраться.
Если описанные выше катастрофы можно рассматривать как побочные явления «главного события» с его неконтролируемым потоком бомб и снарядов, которые падали в конечном счете с анонимных небес, словно подарки Деда Мороза, то сознательный ущерб, нанесенный нацизмом, имеет совсем иной масштаб и зловещий смысл.
В количественном отношении можно даже говорить о равенстве с противоположным лагерем, если принять цифру в семь миллионов томов, погибших в Советском Союзе согласно данным одного исследования 1958 г., однако к этому пункту еще придется вернуться. Что же касается качественных показателей уничтожения, его непосредственным источником служат бредни Гитлера 1925 г. и решения, принятые в 1933-м, когда была объявлена война «интеллектуальному нигилизму» посредством сожжения книг, на основе чего, как предполагалось, возникнет новое человечество. Имелся и прецедент: в 1817 г. в Йене студенты-пангерманисты организовали в замке Вартбург грандиозное книжное аутодафе. Однако было и знаменательное отличие: речь шла о фальшивых книгах, склеенных из старых тетрадей, на первой странице которых опозоренные названия вписывались от руки.
