– Тебе удается что-нибудь писать последнее время? – спрашивает отец, играя аккорды «Золотого сокровища», песни, которую он пел автору в детстве.
– Пока нет.
– Я бы тоже на твоем месте ничего писать не могла, – говорит мама. – Такой стресс. Но ничего, все у тебя будет хорошо, я уверена. – Автор смотрит на нее. – Все будет хорошо.
В конце песни он обычно плакал: в песне коварный капитан корабля «Золотое сокровище» отказывается поднять из воды на борт юнгу, потопившего вражеское судно, и юнга тонет в океане. Из-за этого отец прибавил к балладе куплеты собственного сочинения, в которых мальчика спасает добрая морская черепаха и он, живой и невредимый, оказывается на острове.
Племянники сбегают по лестнице в пижамах, с мокрыми от мытья волосами. Его отец начинает петь им песню о своих двоих внуках и их волшебных самолетных пижамках[52]. Брат и невестка подпевают.
– А теперь дядя вам расскажет историю, – говорит брат, открывая пиво.
– Я знаю историю про самую большую в мире акулу, – говорит автор. Невестка уже рассказала ему про последнее увлечение Сайруса. – Но не знаю, нравятся ли ребятам акулы.
Мальчики шумно уверяют его, что нравятся.
В их комнате, застеленной светлым ковром, ничего нет, кроме шаткой двухъярусной кровати и большого открытого красного чемодана на полу. Он слышит, как Ханна за стенкой принимает душ. Окно открыто; он снова вдыхает запах жасмина. Он ложится с Тео на нижний матрас и устремляет взгляд вверх, на матрас Сайруса. Слышно, как Сайрус посасывает ногу маленького мягкого «хрюши», с которым он до сих пор спит. Шум прибоя автор улавливает не сразу.
Он говорит мальчикам, чтобы слушали волны и воображали, что их кровать – не кровать, а корабль, который вышел в море на поиски самой большой и самой подлой в мире акулы. Что значит подлой, спрашивает Сайрус, перестав сосать на несколько секунд. Это значит – злой, всегда готовой съесть кого-нибудь. Луна на небе поднялась высоко, ее свет отражается в воде. Нам надо вести себя очень-очень тихо, чтобы акула нас не услышала. Мы вышли в море, чтобы поймать эту акулу, и нам надо смотреть во все глаза, тогда мы, может быть, заметим в лунном свете ее плавник. Спинной плавник, уточняет Сайрус. Верно, спинной плавник, шепотом соглашается автор. Рука Тео ищет у него под рубашкой сосок.
Вижу ее, тихо восклицает автор, и тут перед ним возникает проблема с грамматическим временем. Он не знает, как продолжить историю в настоящем времени, – точнее, не знает, как продолжить ее в нем так, чтобы усыпить мальчиков, а не побудить их к некой игре. К своему удивлению, он чувствует нарастающую панику, по телу разливается холод. «Чрезвычайно рано развившийся» автор не может справиться с техническими трудностями такого жанра, как история на сон грядущий. Он обильно отпивает из бутылки с пивом, но это не помогает. Владение речью, похоже, изменило ему.
