Он смотрел на меня с каждым разом всё более виновато и повторял, что его мастерская вовсе не здесь…
Всё, хватит об этом, мы ходили там бесконечно, попав в воронку, изображённую Альтдорфером… Мы там ходим до сих пор… Солдаты, проглоченные серой дырой, мы превратились в художников, которые не ведают, что творят… То есть мы, если вдуматься, находимся там — в дыре — ещё в более плачевном положении, чем, скажем, в Китае времён Мао Цзэдуна, когда художник знал, по крайней мере, что рисует брови вождя, другой — что подбородок, и так далее…
И так на протяжении десятилетий… Тильман Шпенглер недавно написал роман о китайском «художнике эпохи Мао, который так и называется: «Глаза, брови, лоб…».
Но, в отличие от китайских, художники гетерогенной зоны не ведают, что творят…
Они не знают, что если сложить все их картины определённым образом — так же, как я это сделал в ту ночь… То получится…
Ну?.. Ну?.. Ну?!
Ну, конечно, кто же ещё…
6. И были тогда еще четыре времени года
Я проснулся в ателье Дженни. Был яркий солнечный день, рядом со мной лежала моя толстушка, я стал гладить её, и она забормотала: «Когда ты так делаешь, я чувствую себя кошкой…». После чего на самом деле замурлыкала…
Утренний секс сильно отличается от вечернего и чем-то похож на старческий, I guess…
То есть всё происходит, но как-то, не сказать, что совсем бесстрастно… Как будто принял сильный анальгетик или надел презерватив на всё тело — мозг при этом отдельно завернут в целлофан…
Но в этом есть своя coolness, и об этом именно я думал в тот момент… Как вдруг вспомнил, что в одиннадцать утра у меня стрелка в холле «Четырёх времён года»…
Поэтому, хоть я и находился уже в некотором возбуждении… Наверное, именно потому что это было утро, я смог наконец оторваться от Дженни и попробовать понять, как можно спасти своё положение — не потерять лицо, во-первых, а во-вторых — шанс начать зарабатывать деньги… Я всё ещё лежал в кровати, с реальностью у меня всё ещё было туговато, призраки ночи ещё не полностью растворились в воздухе, я видел зигзаги, светящиеся гибкие трубки… Которые кто-то крутил в воздухе ночью, куда-то мы ходили с Дженни, в одну из казарм, там ставили «минимал», «электро»… Крутили огненные трубки…
Но теперь это были следы, наложения, воздух был не чёрный, а наоборот, весь какой-то светящийся, а зигзаги так быстро исчезли, что я не успел испугаться от мысли, что у меня апоплексический удар…
Нет, это были мгновенные такие огненные зигзаги, и как только они исчезли, в голове наступила необыкновенная ясность… Я даже почувствовал себя счастливым в тот момент, просто стыдно признаться, как мало надо для счастья твари дрожащей…
