Где-то я недавно читал, наверное, в той же «SZ», для чего природа так раскрасила зебр…
Точно-точно: когда зебры стоят рядышком, они образуют единый паттерн… И лев не может наметить себе конкретную жертву… Перед ним — как бы картина Франка Стеллы[19]… И он теряется, бедный лев, и в результате остаётся без обеда…
Потому что нужно с самого начала твёрдо знать, за кем погонишься…
Ну, допустим, он выделит в этом узоре сегмент, бросится к нему… А сегмент распадётся на две или три части разных зебр… Которые разлетятся в разные стороны…
Первая секунда или доля секунды, таким образом, потеряна, а значит, и всё вообще потеряно: лев ложится спать голодным…
Но разве же я лев…
Если бы я был хищником, в прошлом году я бы точно уехал с этого Alm’a[20] в горячую alma mater всех людей…
Я хотел устроиться на работу к приятелю, который открыл в Африке филиал своей фирмы… Я просил Штефана взять меня на должность «хэдхантера», но Штефан, выслушав меня, улыбнулся и сказал: «Йенс, дружище… Ну ты же не хищник».
Так что лев тут ни при чём… Очередной бессмысленный образ, так же, как, скажем, моё «Urkunde»… Хотя очень даже может быть, что Ахим не врал… Или даже если он и врал…
Не знаю, куда по его замыслу должна была меня увлечь эта «телега»…
Вспомнилась мне в этот момент машина, которую сфотографировала Аннелора…
Потом она выставляла фотографию в стеклянном ящичке с подсветкой, очень хорошо получилось, на выставке молодых мюнхенских кунстлеров… Которая ежегодно устраивается в Хаус дер Кунст…
Машина была сфотографирована сзади… Она стояла у ночного бара, то есть ночью у какого-то бара, и в заднем её стекле была надпись большими буквами: «Никогда не гонись за тем, что никогда не сможешь поймать…».
При этом машина была красная — для меня это был спецэффект…
Феликс освежил в памяти день рожденья Ахима… Как я тогда вздрогнул, увидев главный подарок…
Она была похожа на машину из моего первого «трипа»… And what a trip it was…
It was a very bad trip, man…
Что-то я съел по дороге из школы, какие-то красные ягоды… Судя по всему, Tollkirschen[21], да… Не только я… Все тогда отравились, три моих тогдашних кумпеля[22], с которыми мы играли в волков… Но я отравился несравнимо сильнее — больше всех съел, наверное, или же я и в самом деле был самый чувствительный… мюнхенский мальчик.
Шутки шутками, а я тогда чуть было не отправился к праотцам…
Помню, что вокруг меня плясали языки огня и люди, сплошь покрытые чёрной шерстью…
