— Я невинная жертва твоей похоти…
Она покачнулась, оседая на Гавриила всем своим немалым весом.
— И молю не чинить вреда… я сделаю все… — пообещала она, дыхнув в лицо мятой.
…крик о помощи, донесшийся из покоев панны Акулины, встревожил всех обитателей пансиона «Милый друг».
Залаяли шпицы панны Гуровой, отозвался на их голос ленивая дворняга, прикормленная кухаркой из жалости. Захлопали двери, и в коридор выглянул пан Зусек, вооруженный преогромной устрашающего вида секирой.
— Откройте, полиция! — раздалось следом.
И пан Зусек секиру опустил, бросив:
— Не волнуйся, дорогая. Полиция уже здесь.
Его супруга, обычно молчаливая, на редкость не любопытная, в коридор не выглянула. Сам же пан не спешил возвращаться. Он был босоног и нелеп в длинной ночной рубахе, с секирой в одной руке и ночным колпаком в другой.
И панна Гурова, обладавшая воистину удивительной способностью знать все и обо всех, заметила:
— А где это вы сегодня гуляли?
— Нигде! — нервозно ответил пан Зусек.
— Я слышала, как ваша дверь отворялась, — панна Гурова запахнула цианьский халатик с золотыми драконами на спине.
— А мне представлялось, что вы давече на слух жаловались.
— Не настолько. Ваша дверь отвратительно скрипит!
Появление полицейских заставило панну Гурову замолчать. Пятерка померанских шпицев, как на взгляд пана Зусека обладавших на редкость скверным норовом, под стать хозяйскому, прижались к ее ногам. Глаза — бусины следили за каждым движением пана Зусека, и тому вдруг подумалось, что секира — вовсе не то оружие, которое поможет, если…
— Откройте, полиция! — городовой бухнул кулаком в дверь.
— Господа, господа… прошу вас… произошло недоразумение… — пан Вильчевский, хозяин пансиона, появился со свечами и метлой, которую отчего‑то держал под мышкой, и когда кланялся — а кланялся он часто, суетливо — прутяной хвост метлы подымался. — Верно, панне Акулине пригрезилось…
— О да, ей часто грезится в последнее время, — бросила панна Гурова и скрылась в своих покоях. Пан Зусек последовал ее примеру.
Дверь он прикрыл, оставив узенькую щелочку. Не то, чтобы пан Зусек любил подсматривать, нет, он лишь предпочитал быть в курсе происходящего. Особенно, ежели все происходило в непосредственной близости от его особы.
Он и разглядел, что полицейских, от которых в коридоре стало тесно, что тощего мужичка в красных трусах. Его вели, скрутивши руки за спину, а он порывался что‑то объяснить… но тычки под ребра заставляли его замолчать.
