Но я не могла. Прежде чем уехать, следовало убедиться, что с парнем все будет в порядке. Я чувствовала ответственность за него. В общем, вела себя как член стаи, не имея ни генетических черт, ни суперсилы оборотней. Говоря иначе, в этой игре мне выпали дурные карты.
И в довершение всего меня обуял голод. В последний раз я ела вчера в обед. На фоне переохлаждения, недостаточной массы тела и прочих неприятностей, которые сегодня готовит мне дорога в ад, я отчаянно нуждалась в калориях. Подумалось, что вяленая индейка – наименьшее зло по сравнению с копченым мясом аллигатора, страуса или оленя. Но не думаю, что мой сосед воодушевится, когда, проснувшись, поймет, что я обыскала его сумку и стащила мясные припасы. Наверное, стоило двинуться по направлению к городу и поискать там какую-нибудь закусочную. Хотя, с другой стороны, здоровяк не обрадуется, проснувшись, не обнаружить своей грузовик. Пока я металась между великим автомобильным ограблением и загадочным мясным похищением, парень открыл глаза и медленно осмотрел комнату. Затем стремительно скатился с кровати. Казалось, он что-то ищет глазами. Когда же наткнулся на меня, поиск увенчался успехом.
Во взгляде угадывалась отчаянная попытка вспомнить. Парень раздул ноздри, и, казалось, узнал-таки. Его глаза сузились.
Черт побери.
– Привет. Прошлым вечером у меня на глазах тебя… э-э-э… В общем, я притащила тебя сюда и привела в порядок. – Я повесила сумку на плечо и направилась к выходу. – Номер оплачен до одиннадцати. Бывай.
Не успела я глазом моргнуть, как он оказался у двери.
– Ах! – воскликнула я, ненавидя себя за то, что тут же съежилась и прикрыла голову руками.
Наклонив голову на бок, он обхватил и отвел мои руки. Я дернула было их обратно, но он был нежен. Парень провел носом вдоль линии роста волос.
– Можешь проверить сумку, я ничего не взяла, – пробормотала я.
Он придвинулся ближе, глубоко вдохнул, а его пальцы дотронулись до метки на моей шее. Снова раздалось чудное урчание.
Так, лучше сделать вид, что ничего не знаю про оборотней и даже не в курсе об их склонности к «почти укусам». Такие разговоры ни к чему хорошему не приведут.
– Я никому не расскажу о перестрелке, да и кто мне поверит?
Он прижался щекой к моему виску:
– Моя. Останешься со мной.
Я изогнула бровь:
– Что, простите?
Его взгляд затуманился, и он невнятно повторил:
– Ты останешься со мной.
– Ни с кем я не останусь. Я ухожу.
Он сжал пальцами мои запястья, притянул к себе и, зарывшись носом в мои волосы, погладил место, куда пытался укусить.
