Противостояние | страница 151

Этот взгляд сегодня не просто не популярен, он вызывает осуждение и злобное раздражение. Но это не меняет сути дела: без покаяния нет прощения, и совершенно не важно, верующий ли ты человек, как Щедрин, или атеист, как я, потому что раскаяние не определяется ни верой, ни ее отсутствием, а прощение, по моему убеждению, сводится исключительно к самооценке: пока ты сам не осознаешь свой грех и не простишь его себе, никакого прощения не наступает.

И еще одно: его любовь к Майе Плисецкой, к «великой жар-птице» настолько очевидна, она так сияет в его чаще всего печальных глазах, что ни одной секунды не сомневаешься в его искренности, когда в ответ на вопрос о золотой рыбке и трех желаниях он три раза повторяет: «Быть вечно с моей женой».

Родион Константинович Щедрин более всего не любит неопрятность. Более точного определения не придумать. Неопрятность во всем: в любви, в поведении, в языке. И кстати говоря, он один из очень немногих моих гостей, который говорил на прекрасном, точном и выразительном русском языке.

В. ПОЗНЕР: Не знаю, как лучше представить вас — писатель или писательница? Ахматова просто бастовала против слова «поэтесса». А вы?

Л. УЛИЦКАЯ: Я спокойно это воспринимаю. Дело в том, что у языка есть свои законы, и в русском языке «учитель» и «учительница» существуют. Нет «инженерши», например. Это почти уничижительное слово.

В. ПОЗНЕР: Всегда «ша» уничижительное. Докторша, врачиха.

Л. УЛИЦКАЯ: Совершенно верно. Я ничего не имею против писательницы. Абсолютно. Если мы вкладываем в это уничижительное понятие, то это говорит, скорее, о ментальности человека, который употребляет это слово. Но, в принципе, никакого унижения я в этом не вижу, поэтому мне совершенно все равно, как меня называют.

В. ПОЗНЕР: Можно я буду говорить «писатель»?

Л. УЛИЦКАЯ: Пожалуйста.

В. ПОЗНЕР: Хорошо. Все мои вопросы к вам так или иначе навеяны вашими книгами. И «Казусом Кукоцкого», и «Даниэлем Штайном, переводчиком», и «Зеленым шатром». До последней книги я еще не добрался, но перечисленные мною читаны, и очень внимательно. Я прав, полагаю: вы считаете, будто женщины — лучшая половина человечества?

Л. УЛИЦКАЯ: В среднем, да… Здесь придется издалека начать. Это на самом деле биологическая программа. Биологические программы женщины-самки и мужчины-самца немножко отличаются. Кроме проблемы выживания, которая и тем, и другим свойственна, есть еще программа продолжения рода, за которую отвечает женщина, и программа обеспечения территории, добычи. Война — это мужское дело. И именно уровень агрессии у мужчин и женщин разный. В силу разности задач. Все это — биологическая природа. Агрессия женщины включается в тот момент, когда нападают на ее детеныша, угрожают его жизни. Мужская программа агрессии включается, когда речь идет об охране территории, личности, дома. В основном территории. Это первая, конечно, программа — не залезай ко мне в огород. И это рождает определенные нравственные и вытекающие отсюда программы, которые, собственно говоря, не являются самостоятельными — мы знаем, что отдельно взятые персонажи могут отличаться от среднего. Но в целом женщина, как мне представляется, более нравственное существо. Она менее способна к убийству, озабоченная продолжением рода, она занимается постоянно альтруистическим действием, потому что воспитание ребенка кроме программы предполагает еще и некоторый альтруизм. Как правило, самки не уничтожают других детенышей в отличие, скажем, от самцов. Например, когда в прайде льва меняется самец, первое, что он делает, — убивает… Поэтому есть некоторые общие предпосылки того, почему мне кажется, что женщины — лучшая половина человечества. А в нашей стране — особенно. Женщины в России вели всегда невероятно тяжелую жизнь, на их плечи ложился такой груз, который мало в каких странах женщины получали. Скажем, история последнего столетия — это выживание женщины без мужчины. С 1904 года, с Русско-японской войны, война шла, не прекращаясь, — маленькая, большая, объявленная, не объявленная… Война изымает из популяции огромное количество мужчин. В нашей стране также густо населены тюрьмы, в основном мужчинами. Временами общее число заключенных доходило до миллиона, года три тому назад было 860 тысяч, и это мужчины детородного возраста. Плюс алкоголизм, который тоже вымывает из популяции немало дееспособных мужчин. Таким образом женщины в России не только выполняют женские функции, но вынуждены брать на себя и большую часть мужских.