Поежившись, Марина отогнала наваждение — образ кровавой такой сеньоры с алыми глазами, с бесстрастным лицом вырывающей сердце у живого трепыхающегося человека (в роли которого видела саму себя), вошла. Но чувствовала себя теперь гораздо увереннее. И некая белобрысая дрянь более не ассоциировалась у нее со словом "проблема". Скорее, воспринималась как стихийное бедствие.
— А здесь живем мы с сестрой, — приветливо улыбнулась она. — Видишь, вообще ни одной мужской вещи.
Белобрысая обернулась, растерянность в ее глазах все больше походила на панику, но пока еще не перевалила грани адекватности.
— Где он? Он мне нужен! Отвечай!
— Не знаю. — Марина покачала головой.
— Ты мне не интересна, — продолжила ее высочество. — Только он. Я должна его увидеть.
Марина чувствовала все большее и большее превосходство, и вдруг поймала себя на мысли, что не стоит его столь уж явно демонстрировать. Мало ли…
— Марина? А что здесь происходит? — в комнату вошло последнее действующее лицо, ее сестра. С растерянным видом, но крайне любознательными глазами. Следом вошла и сеньорита телохранитель, бросив из-за спины беглый, но очень красноречивый взгляд.
— Я сама хотела бы это узнать, усмехнулась Марина.
Вновь порыв, но гораздо менее сильный. Ее высочество опять проскочила мимо, направив стопы в оставшиеся неисследованными места их жилища — вначале в санузел, от размеров которого по ее лицу пробежала рябь презрения, затем и в кухню, параметрами коей осталась так же поражена.
— Что, это и вся квартира? — озираясь, спросила она, непонятно к кому обращаясь.
— А что, должна быть больше? — съязвила Марина, вальяжно идущая следом.
Белобрысая задумалась. Глаза ее вновь вспыхнули:
— Хорошо, здесь его нет. Но ты знаешь, где его найти, и сейчас же скажешь мне об этом!
— Марина, а кого она… — вновь показалась мордашка Беатрис.
— Быстро в свою комнату! — рявкнула вдруг Марина на сестру. Этого не следовало делать — не так грубо, и она обычно никогда так не делала, но мысленно представила, что будет, если та случайно выдаст какие-нибудь не касающиеся ее секреты, о которых предупредила ангел. И от этой мысли стало плохо.
— Но я!.. — глазенки Беатис обиженно потемнели, но Марина не дала ей раскрыть и рта.
— Я сказала, бегом!
Рука телохранительницы принцессы, легшая сестре на плечо, лаконично сняла все возможные возражения. Поняв, что спорить бесполезно, что так надо в более высоких, чем она может представить, интересах, эта лиса фыркнула, и, гордо задрав подбородок, удалилась.
