Ну как же может Белая корова
себе представить все приметы Кришны?»
Тут я не выдержала и расхохоталась.
— Не сердись на меня, — сказал смущенный У-бабу. — А в награду за песню возьми этот бетель.
— Диди! А у него, оказывается, есть смекалка! — воскликнула Камини.
— Неужто?
— Правда! Он оставил себе целую корзину бетеля, а мне дал одну связку. Разве это не смекалка! Пусть время от времени берет прах от твоих ног, — может, тогда рука его станет более щедрой.
— Разве я допущу, чтобы он склонялся к моим ногам! Ведь он мой властелин, мой бог, — возразила я.
— Когда он успел стать богом? — возмутилась Камини. — Ежели муж считается для жены богом, — значит, для тебя все это время он был лишь полубогом.
— Он стал богом, когда исчезла его видьядхари.
— Он старался удержать видью[35], и не смог. Лучше и не пытайся, дорогой мой, — обратилась Камини к моему мужу. — Та наука хороша, которой овладеешь[36]!
— Камини, это уж слишком! — попыталась я унять сестру. — Так ты в конце концов обвинишь его в воровстве и мошенничестве.
— А разве моя в этом вина? Когда господин зять служил в комиссариате, он воровал. Да и на других службах прославился мошенничеством.
— «Говори, дитя, слова в устах ребенка нектар», — ответил мой муж санскритским изречением.
— Если ты будешь обижать видьядхари, то потеряешь разум. А я позову мать, — сказала Камини, дурачась и подставляя к словам санскритские окончания.
И как раз в эту минуту сестру позвала мать.
— Знаете, зачем мама звала меня? — возвратясь, сообщила Камини. — Вы останетесь еще на два дня! А не согласитесь — силой заставят.
Мы с мужем переглянулись.
— Что это вы переглядываетесь?
— Мы раздумываем, — ответил муж.
— Раздумывать будете дома. А здесь надо удовлетворять свои желания: есть, веселиться, плясать, петь, играть, дурачиться, качаться на качелях, — словом, наслаждаться жизнью.
— А ты сама станцуешь, Камини? — перебил ее мой супруг.
— Я? — удивилась девушка. — Разве я надела брачные оковы? Ты надел их, ты и танцуй!
— Я много танцевал до приезда сюда, и сколько еще придется! Так что сегодня ты станцуй.
— Тогда вы останетесь?
— Останусь.
У-бабу согласился погостить у нас еще денек, не для того, разумеется, чтобы посмотреть, как танцует Камини, а из уважения к моим родителям.
И как же мы веселились в тот день! В гости к нам пришли соседки, и, когда наступил вечер, они, усевшись вокруг моего мужа, в большой угловой комнате нашего дома, устроили нечто вроде женской ассамблеи.
