— Сказать тебе, кто я? Я — Камарупа. В храме я стою рядом с Дургой[33]. Люди считают меня ведьмой, но это несправедливо. Мы принадлежим к роду видьядхари… Я провинилась перед богиней Дургой, и в наказание она превратила меня сначала в человека, потом сделала кухаркой, а затем падшей женщиной. Прославляя богиню, я смягчила ее гнев, и она повелела мне явиться к ней в храм, чтобы снять с меня проклятие.
— Где же находится ее храм?
— В Мохешпуре, к северу от дома твоего свекра. Из их молельни туда ведет потайной ход. Поедем в Мохешпур.
— Ты станешь моей Индирой, — задумчиво произнес муж. — Как это будет прекрасно, если Кумудини станет Индирой! На свете не сыщешь тогда человека счастливее меня!
— Наберись терпения, все выяснится в Мохешпуре.
— Тогда едем, — решительно проговорил У-бабу. — Завтра же. Я перевезу тебя через Черное озеро и отправлю в Мохешпур, а сам поеду домой. Пробуду там денька два и явлюсь за моей Индирой. Но кем бы ты ни оказалась: Индирой, Кумудини или Видьядхари, лишь об одном молю: не покидай меня!
— Никогда! — обещала я. — Если я освобожусь от проклятия, то милостью Всевышнего обрету тебя. Ведь ты мне дороже жизни!
— Колдунья не может так говорить! — с жаром воскликнул муж и ушел в другую комнату, где его ожидал кто-то. Это был Ромон-бабу. Они вместе прошли на женскую половину, и Ромон-бабу отдал мне запечатанный конверт, сказав при этом то же, что уже говорил мужу: чтобы этот пакет я пока хранила у себя.
— Что передать Шубхашини? — спросил он на прощание.
— Скажите, что завтра я уезжаю в Мохешпур, где освобожусь наконец от проклятия.
— Вы с женой во все посвящены? — спросил Ромона-бабу мой муж.
— Я нет, — схитрил Ромон-бабу, — а супруга моя все знает.
— Ты веришь в то, что есть колдуньи, ведьмы, Видьядхари и другие чудеса? — спросил мой муж, когда они вышли из комнаты.
— Верю, — ответил Ромон-бабу, приняв этот вопрос за шутку. — Моя жена говорит, что Кумудини — самая настоящая проклятая видьядхари.
— А ты узнай у жены: Кумудини или Индира?
Ромон-бабу ничего не ответил и, посмеиваясь, ушел.
Глава двадцатая
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ВИДЬЯДХАРИ
На следующий же день мы покинули Калькутту. Муж мой, как и было условлено, перевез меня через Черное озеро, причину всех моих бед, а сам поехал к себе домой.
Меня сопровождали несколько носильщиков и телохранителей. У самой деревни я приказала им остановиться, сошла с паланкина и пошла пешком. Спрятавшись в укромном уголке возле отчего дома, я долго плакала, а затем переступила порог и почтительно склонилась к ногам отца. Узнав меня, он на мгновение словно оцепенел от счастья. Невозможно описать радость встречи с родными.
