Едва дверь за последней фрейлиной захлопнулась, я набросилась на Фёдора:
— Что ты прячешь в этом дурацком мешке? Опять наворовал?
— Ничего подобного! — возмутился мальчик. — Всего лишь попросил на кухне хлебушка, сыра, колбасы и еще кой-чего съестного для сиятельной графини. Вы ж тут вроде как хозяйкой являетесь — так что всё честно!
Я закатила глаза:
— Федя, но зачем? Нас здесь и так в любой день накормят…
Прежде чем ответить, дядя Фёдор воровато оглянулся по сторонам, а потом драматически зашептал:
— Валить отсюда надо, вот зачем! На кухне болтают, скоро большой шухер будет…
Я сдвинула брови. Что ещё за ерунда?
— Федя, о чем ты?
— Понимаешь, Ольга, тут один чувак из благородных зуб на тебя имеет! Короче, замочить хочет. Ну и друганы с ним заодно, ясно дело. Ты — добрая тётка, вот и я подумал, что надо тебя предупредить. Жратвы на первое время я набрал, ну а ты там каких-нибудь цацек прихвати, чтоб барыгам слить — и смывается! Черная лестница у тебя тут есть?
Я схватила мальчика за руку.
— Спокойно, Федя! Уверена, здесь какая-то ошибка! Я думаю, ты наслушался обычных сплетен. Сам подумай, если бы меня и впрямь хотели убить — это вряд ли стали бы обсуждать на кухне! Потом, посмотри по сторонам — видишь, вокруг дворца везде охрана! Глянь, даже около моих дверей гвардеец стоит. Говорю тебе, мы в полной безопасности!
Федя раздраженно вырвал у меня руку.
— Император Павел небось тоже думал, что он в безопасности — ан вот, удушили в постели! — раздражённо пробурчал он, неожиданно показав хорошее знание отечественной истории. — А Наполеона так вообще какая-то тёлка в ванне прирезала…
— Не Наполеона, а Марата, — машинально поправила я. Кажется с зарубежной историей дела у Феди обстояли похуже…
Однако слова воришки все же заставили меня призадуматься. Упросив его немного подождать, я кликнула Эйхидению и попросила её привести ко мне моего первого советника.
— Лорда эйл Кэйлорра? — непонимающе уточнила служанка, и я поспешила кивнуть.
— Да, да, именно его!
Кверкус эйл Кэйлорр оказался полноватым мужчиной с чрезмерно учтивыми манерами. Глядя на него, я ясно видела, что мужчине есть что поведать, но почему-то он не осмеливался сказать об этом напрямую. В течение получаса я по крупицам выуживала информацию из его велеречивых фраз, наполненных оборотами вроде: «Совершенно верно подмечено», «Если Вашему сиятельству будет угодно выслушать…» и «С вашего милостивого разрешения я осмелюсь пояснить…».
