- Но вы отправили Флорэн в Альмасини... - единственное, что ответил на это Гако.
- Верну, когда посчитаю нужным, - холодно ответил господин Ремо. - Всему свое время.
Гако Эттани вздохнул, но ничего не сказал.
- Полноте, господин Эттани, - бросил ему господин Альмасио. - У вас хватает дочерей - одной больше, одной меньше... Все равно, всем им судьба умереть в очередных родах, не более того. Вы деловой человек, Гако, и именно за это я вас столь высоко ценю. Пожмем друг другу руки и помолимся господу, чтобы завтра наш план увенчался успехом. Зиму я встречу властителем Иллирии, а вы - моим самым преданным другом. Все остальное - сущие пустяки, не стоящие серьезных обид.
И к моему ужасу и отвращению господин Эттани после секундного колебания протянул руку господину Альмасио. Сделка была подтверждена, отец продал двух своих дочерей жестокому убийце.
...После того как они покинули библиотеку, я выждала некоторое время и последовала их примеру. Дрожь волнения заставляла мои руки трястись точно от холода - вновь и вновь я слышала, как господин Ремо произносит те слова, окончательно подтверждая мои худшие подозрения. Самое странное, что лицо его при этом вовсе не изменилось и на нем не проступили признаки порока - то был все тот же красивый южанин, каждая черточка лица которого дышала благородством.
Часы в гостиной гулко пробили полночь, опустевший дом был темен и тих, когда я пробиралась к своей комнате на ощупь. Переступив порог, тут же зажгла свечу, и даже в ее неверном свете мое отражение в зеркале показалось мне лицом покойницы. Только сейчас я поняла, как сильно напугана.
Ах, если бы у меня было время на раздумья! Если бы в Иллирии у меня имелся хоть один близкий человек!.. Но единственное, что я понимала в тот момент - механизм, шестеренки которого меня безжалостно раздавят, начнет свою работу в тот момент, когда умрет Вико Брана. Следовательно, его спасение могло нарушить планы господина Ремо, и, возможно, отсрочит мою гибель. "Если Брана узнают, что Вико завтра хотят убить, то господину Альмасио придется озаботиться в первую очередь тем, как спасти свою шкуру, - лихорадочно размышляла я. - До свадьбы ли тогда ему будет?". Тут внезапно я почувствовала щемящую боль в груди и поняла, что мне жаль Викензо. Если мне предстояло умереть хотя и вскоре, но все же после первого дня зимы, то для него эта ночь стала бы последней.
Я вспомнила его предпоследний визит - когда помогала ему умыться после отцовских побоев. Его лицо тогда было измученным, но открытым, не искаженным насмешливым выражением, и я простила ему разом все обиды. Мне показалось, что он, подобно мне самой, тщетно ищет хотя бы на несколько часов тихого прибежища. Куда бы он ни отправился, крепче любых оков сковывала его воля отца, распоряжающегося жизнью Вико. Убить его было все равно, что умертвить собаку, сидящую на короткой цепи и не имеющую возможности спасти свою жизнь бегством.
