Господин Гако ничего не сказал мне по поводу окна, явно даже не предполагая, что мне может прийти в голову мысль его открыть - и совершенно зря. Я сразу же оценила близость ветвей ореха и решила, что нельзя исключать вероятность, при которой мне пригодится это раскидистое старое дерево. Несмотря на то, что внешне я казалась не темпераментнее снулой камбалы, кое-какие материнские черты не из числа самых достойных я все же унаследовала, хоть мне пока и не предоставлялось повода их проявить.
Комната моя была небольшой, пыльной, но довольно уютной - помимо окна, из которого можно было наблюдать за диковинной кипучей жизнью большого города, там находился старый удобный стол, усеянный чернильными пятнами, кушетка и кровать весьма старомодного грубого вида под линялым синим балдахином. Расписная дешевая ширма скрывала вход в крошечную туалетную комнатушку, где на вбитом в стену гвозде сиял медный таз, а в небольшом комоде находились прочие умывальные принадлежности. По первому же звону колокольчика появлялась служанка и выполняла все мои скромные требования. Завтрак, обед и ужин также подавали мне в комнату. Подобная щедрость свидетельствовала лишь об одном: семья Эттани создала все условия, чтобы я лишний раз не показывалась на глаза. С первой же минуты мне дали понять, что наиболее разумным для меня будет сидеть в выделенном мне уголке тихо и не напоминать о своем огорчительном существовании. Я не могла сказать, что это каким-либо образом входило в противоречие с моими собственными пожеланиями - если так можно было назвать тягу забиться в темный угол и там тихо ждать своей смерти.
Однако следовало изобразить некий интерес к жизни, чтобы не вызвать беспокойство у господина Гако своими упадочными настроениями, и я кротко попросила принести мне ниток для вышивания. Моя просьба была удовлетворена. Помимо ниток служанка вручила мне и потрепанную книжицу, источающую запах благовоний - "Житие святых" или что-то в том же духе. От нее-то я и перейду к крайне важной части моего рассказа, ибо вопрос веры в Иллирии занимал главенствующее место.
...Если в Западных землях государством правила магия, В Северных - суровые воинственные короли, в Восточных - отродье богомерзких созданий с Пустошей, то Южные земли были уделом служителей веры, почти оттеснивших от власти знатных господ и раздробивших своими усобицами некогда единое королевство. Наш бедный король давно уж пребывал в изгнании, а его многочисленные преемники вели спор за право на трон - порядком облезлый - заручаясь тайной поддержкой то одного, то другого кардинала. В пылу борьбы они не заметили, как трон этот, равно как и корона Южных земель, потеряли свое значение - править стала тиара.
