Лишь переступив порог своего дома, Гако Эттани дал волю своему гневу. Ни слова не говоря, он схватил меня за руку, вытащил в центр гостиной и отвесил несколько звонких пощечин, посчитав, что гости поймут причину подобной вспышки чувств и не осудят возмущенного отца. Меня никогда раньше не били, но я, к своему удивлению, не испугалась и даже не слишком огорчилась, хотя оплеухи оказались весьма болезненными и из глаз моих брызнули слезы, тут же высохшие. Чувства вновь куда-то исчезли, я наблюдала за происходящим словно со стороны. Лицо мое было спокойным и безмятежным, что окончательно разъярило отца.
- Невиданный позор! - выкрикнул господин Гако, побагровев. - Женщина, носящая фамилию Эттани, позволила себе протянуть руку бесчестному Брана! Прилюдно! Я знал, что от тебя, проклятое ангарийское отродье, будут одни неприятности! Кой черт дернул меня поддаться на шантаж этой старой ведьмы?! Как мне смотреть теперь людям в глаза? Долгие годы я был врагом Брана, одним из немногих, кто открыто заявлял о своей ненависти и презрении к этим подлым людишкам! И что теперь? Существо, считающееся моей дочерью, помогает ублюдку Вико! Ни одна благородная дама не удостоила бы этого подонка взглядом, ни одна приличная женщина не допустила бы подобной вольности - в присутствии стольких достойнейших иллирийцев, без позволения отца подняться со скамьи во время службы!.. За меньшее бесчестье отцы отправляли дочерей на тот свет - любимых дочерей, что уж говорить о треклятом ангарийском отродье, позорящем мою фамилию своим существованием!..
Возможно, поток проклятий длился бы дольше, ведь все прочие члены семьи Эттани молча следили за разыгравшейся сценой, даже не пытаясь вмешаться, но речь Гако прервал господин Альмасио.
- Господин Гако, прошу вас, успокойтесь, вы драматизируете произошедшее. То был странный поступок, но все же не преступление.
Гако в отчаянии воздел руки:
- Господин Ремо, не утешайте меня! Я не знаю, как вымолить теперь у вас прощение! Долгие десятилетия единственной моей целью было доказать, как предан я вашему уважаемому семейству, как разделяю вашу ненависть к Брана!.. И в тот день, когда наши семьи впервые сели рядом, это существо, посланное мне в наказание за грехи прошлого, позволяет себе эту невероятную подлую дерзость!..
Я внимательно рассматривала господина Ремо Альмасио, неожиданно вступившегося за меня. Как я уже говорила, он был очень красив, точно соединяя в себе лучшие черты, которыми издавна славились настоящие иллирийцы - высокий рост, соразмерность сложения, которое могло показаться слишком изящным, если бы в каждом движении не сквозила сила и ловкость; все это дополнялось истинно гордой посадкой головы. Смуглое точеное лицо его обрамляла черная с проседью борода, придававшая ему выражение благородной хищности. Глаза Ремо были необычно светлыми для иллирийца. Такие же серые глаза в обрамлении черных длинных ресниц были и у Лесса. Сердце мое пропустило удар.
