...За те несколько дней, что я пробыла в доме Альмасио, мир изменился - погода, словно откликаясь на мою беду, переменилась с солнечной на пасмурную. Осень прощалась с Иллирией, и на смену ей вот-вот должна была прийти холодная дождливая зима. То ли ветер принес туман с моря, то ли мельчайший моросящий дождь окутал голые деревья дымкой. Аллеи исчезали в белесой пелене, так что иногда мне мерещилось, будто я уже умерла и мрачный проводник ведет меня по бесконечным тропам загробного мира. Я вспомнила, как совсем недавно этот сад был украшен к свадьбе Флорэн и тут же заметила обрывок алой ленты, оставшейся с того времени. Она еще не успела выцвести, только потемнела от влаги.
Старое истрепанное платье не способно было согреть меня в такую дрянную погоду, и я, трясясь то ли от озноба, то ли от холода, понимала, что господин Ремо все еще желает услышать, как я униженно молю о снисхождении. Конечно же, он выбрал для меня заведомо непосильную задачу. Замерзшие пальцы не повиновались мне, и даже самые легкие камни выскальзывали из моих рук, когда я пыталась их поднять. Что уж говорить о заступе, которым я могла разве что разбрызгивать грязь. Перепачкавшись с ног до головы, я, не чувствуя собственных пальцев, пыталась ухватиться за очередной обломок древнего валуна, чтобы немного его расшатать. Но даже на это уходило столько времени, что было ясно: расчистить каменистый бесплодный пятачок я не смогла бы и за несколько лет. Господин Альмасио знал, что после того, как я продрогну на холодном ветру, болезнь тут же одолеет меня, и полагал, что мне не останется ничего другого, кроме как приползти к его ногам, чтобы жалобным раскаянием вымолить себе хоть немного покоя в тепле.
"Что толку, - горько и отчаянно думала я, с трудом сохраняя остатки разума, - в том, чтобы жить далее? Да, возможно, он отпустит меня, но куда мне идти? Смогу ли я забыть, что на моей совести смерть Вико? Раз уж у меня не хватило духу воткнуть тот кинжал себе под ребро, то добрая судьба посылает мне еще один шанс избавиться от мучений. Когда-то я сказала тетушке, что пойду в монастырь, чтобы умереть там от тяжелой работы и простуды, и поглядите-ка - мое желание сбылось. Никак за исправное посещение храма бог и впрямь ниспосылает усердному прихожанину свою милость..."
Вскоре даже и столь нехитрые размышления оказались слишком сложным делом - я могла думать только об огне, о теплой одежде, о горячем питье. Перед глазами у меня стояло лишь одно прекраснейшее видение - яркое пламя, к которому можно было протянуть заледеневшие, сведенные судорогой пальцы. Не знаю, как мне удавалось удерживаться на ногах до самого вечера, но я даже смогла дойти до дома, когда мажордом позволил мне закончить работу. Поесть я не смогла, несмотря на то, что тарелка моя стояла на общем столе - сил у меня более не осталось. Заходясь в кашле, выворачивающем мои легкие наизнанку, я упала на свой тюфяк, даже не попытавшись смыть грязь с рук и лица, и потеряла сознание.
