— В атаку — вперед!
Сержант ускоренным шагом идет в атаку. Взгляд его по-прежнему устремлен туда, где каждую секунду появляются все новые и новые цели. Раздаются короткие очереди. Мишени, пораженные, падают. Рядом с ними вспыхивают белые фонтанчики. Это пули поднимают снег.
— Отлично, — объявили результат.
«Сейчас командир скажет: «Вот так стреляйте, как я», — подумал рядовой Гребенюк. Но сержант подошел к нему и просто посоветовал:
— Будьте внимательней, в противогазе труднее наблюдать за целями, — он провел ладонью по горячему лбу, заправил под шапку непокорный черный чуб. — В общем, не теряйтесь.
Гребенюк уже не слышал последних слов. Он думал о том, что после отличной стрельбы своего командира стыдно осрамиться, — позор на всю роту. В это время офицер вызвал солдата на огневой рубеж.
Когда сообщили, что рядовой Гребенюк хорошо выполнил упражнение, сержант не удержался от радостного возгласа:
— За это хвалю!
Казалось, встает солдат на правильный путь. И верно, многое изменилось в поведении Виктора. Он стал более сдержан, не грубил товарищам и командиру. Но прошло некоторое время, и Гребенюк вновь проявил свой характер.
Однажды, когда все уже спали, Виктор попытался уйти из казармы.
Семенов, стоявший дневальным, запротестовал:
— Куда это собрался?
— Со знакомым надо встретиться. Дело есть.
— А дела такие нужно с командиром решать. Дозволения у него просить.
— При чем тут дозволение?
— При том, — отрезал Семенов. — Тебя похвалили за стрельбу? Похвалили. Так что ж ты, опять себя очернить хочешь?
— Да ведь никто не узнает.
— А я?
— Так ты же друг.
— Друг-то друг, а в самоволку не пойдешь. Ясно?
— Слу-ж-жака ты, — заикаясь, выдавил Виктор, — слу-ж-жака!
— Не жужжи, — нахмурил Семенов белесые брови. — Попроси завтра командира. Он отпустит, если дело важное, неотложное. А насчет служаки мы как-нибудь потом поговорим.
Об этом случае сержант Василенко немедленно доложил командиру взвода старшему лейтенанту Зотову.
— Нелегкая задача, — сказал офицер, выслушав Василенко. — Я тоже немало думал о Гребенюке. Многое в его поведении мне непонятно. Но чувствую, хлопец хороший. Может быть, он рассчитывает на какие-то особые привилегии как сын героя? Требует к себе какого-то особого подхода. Как вы думаете?
— Вот именно, товарищ старший лейтенант, — оживился Василенко. — Подавай ему подвиг. Что мне, говорит, полы мыть, направо, налево в строю поворачиваться, на брусьях висеть и через «козла» прыгать? Это, говорит, не то.
