* * *
В это утро, когда до начала лунной эпопеи оставалось всего два часа, ему не хотелось садиться в еще один автобус - хватит с него автобусов на сегодня! - который отбывал к тыльной стороне монтажно-строительного корпуса, где на обычных трибунах для зрителей соберутся особо важные гости. Он ведь приехал сюда для того, чтобы увидеть старт корабля, а не для того, чтобы стоять под жарким солнцем Флориды, смотреть на этих избранников судьбы и, жестоко потея, делать записи в блокноте. Им владело неясное желание поразмышлять, любуясь ракетой, объять ее всю взглядом снизу доверху и, конечно, желание побыть наедине с собой, к тому же ему не хотелось ударить в грязь лицом - ведь он не выспался и был неряшливо одет, словом, он решил остаться со своими собратьями, потными литературными поденщиками корреспондентами и фоторепортерами, которые сидели на трибуне подальше от почетных мест или рассеялись по лужайке перед лагуной, отделявшей их от стартовой площадки "Аполлона-11". Что греха таить, он не любит сильных мира сего, не любит большинства из них, каждого в отдельности, не любит эту шайку, эту мафию снобов, этот муравейник с его строгой иерархией. Он все еще в глубине души манихеец и верит, что, если "Сатурн-5" устремится во всем своем великолепии в небесную высь, то вовсе не благодаря сомнительным стараниям гостей. Разумеется, кое-кто из фигляров, подвизающихся на всемирных подмостках, кое-кто из приживал, лизоблюдов, отъявленных честолюбцев и негодяев попал на сановную трибуну. И если эта живая гора алчности, греха, порока, ворованных духовных богатств не сможет помешать успешному старту "Сатурна-5", что же, порок явит сегодня свое бессилие.
Вместо того, чтобы сесть в автобус и сновать потом с блокнотом в руках среди великих мира сего, он добрую половину часа простоял в очереди за охлажденной содовой водой. Позади трибуны для прессы в стройных рядах и шеренгах застыли более ста теле- и радиофургонов, напоминающих огромных белых жвачных животных - настоящие священные коровы американского технического прогресса. Среди них был всего один буфет на колесах. Из-за чрезмерной нагрузки автомат с прохладительными напитками часто портился. Пришлось пригласить двух механиков. И все же время тянулось томительно долго. Каждый бросал монету в щель машины, получал сдачу, и в стакан падал кусочек льда; потом туда стекал сироп и струйкой бежала содовая вода. Один автомат на все про все. Идиотизм по-американски. Претенциозные машины позорнейшие образцы американской претенциозности - заменили людей, но уступали им в работе. Такую же очередь из ста охваченных жаждой репортеров в ларьке бейсбольного парка обслужили бы два человека за три минуты, но в американцев словно вселился бес, подбивающий их заменить людей бестолковыми, несовершенными машинами, этими рядами стандартных уродцев; и уродливый пищевой фургон был добрым соседом чопорных самодовольных господ, расположившихся на трибунах в полумиле отсюда; вот этот торговый мир они и создали, а отнюдь не прекрасный космический корабль. Они не знали о корабле ничего, кроме его стоимости, - только это они и хотели знать.
