Природа продолжает следовать по своему пути, так как знает, что ничто не заканчивается, все начнется вновь. Знает, что упавшая с высоты вода вновь поднимется вверх облаками пара, что лист, рассыпавшийся в пыль, удобрит землю, и на ней вырастут новые деревья. Мы просто забыли смысл жизни, забыли главное – кто мы, откуда пришли и куда идем…
Только приобретя это метафизическое ощущение смысла, это поистине человеческое чувство, мы победим страх и сможем говорить о наших грезах, наших мечтах, о том, каким нам хотелось бы видеть мир.
Д.С.Г.: Можете ли вы дать нам какой-то практический совет, который помог бы развивать нашу личность – или маску, зеркало, щит, как бы мы ее ни называли, – в соответствии с потребностями нашей души?
Х.А.Л.: Дать одну практическую рекомендацию, которая была бы полезна всем, очень трудно; но я попытаюсь дать один совет для всех. Было бы хорошо, немного поразмышляв, осознать, что я – это не моя рука: хотя я очень люблю ее и привязан к ней, но даже если я ее потеряю, то смогу жить дальше. В конце концов, тот, кто написал «Дон Кихота», был калекой. Надо научиться отделять себя от всего маленького и незначительного, научиться видеть истинную цену всего. Нет необходимости в псевдовосточной манере бубнить про себя: «Холод мне не мешает, жара не изнуряет, вода не мочит…», чтобы потом, сев на муравейник, не удержаться от крика. Я имею в виду не это, это абсурдный фарс. Я говорю о вполне реальном – о возможности осознать, что все проходит, что одежда изнашивается, что все материальное появляется и исчезает. Что природа, как говорил Марк Аврелий, все дает нам в долг и что потом это уходит из нашей жизни. О возможности понять, что дети однажды вырастут и станут взрослыми и тогда уже не будут жить со своими родителями. Понять, что наши дедушки и бабушки уже стары и должны умереть. Понять, что все проходит; но сделать это по-настоящему, естественно и попытаться чуть крепче зацепиться за внутреннюю, непреходящую часть нас самих.
Если мы посмотрим в глубь нашего существа, за его внешние границы, то увидим, что там есть нечто, напоминающее молчаливого, но активного наблюдателя, нечто, напоминающее искру огня. Мы встретимся с тем, кого никто не может сбить с пути, с тем, кто не зависит от внешних вещей. Нам снова надо возродиться изнутри и встретиться с теми, у кого больше внутреннего огня. Речь идет о попытке выйти из того глупого сумасшествия, в которое мы погружены, чтобы достичь сумасшествия божественного. Например, Вагнер имел возможность творить благодаря одному сумасшедшему королю, который жил в Баварии; да, он был сумасшедшим, но в своем стремлении вверх. Наша проблема в том, что наше сумасшествие направлено вниз. Мы должны попытаться приобрести метафизическое ощущение жизни и признаться в том, что у нас есть стремления, есть мечты, есть сумасшествия; мы должны снять маску стыда, которой так часто пользуемся и которая нас разрушает.
