Мы, философы «Нового Акрополя», в полной мере связаны определенными обязательствами с этой исторической необходимостью – соответствовать новым временам; в этом основа нашей человеческой деятельности. Когда мы идем обедать, садимся в метро или хотим предпринять что-то еще, разве мы уже не связаны какими-то обязательствами с тем, что собираемся делать? Предположим, например, что некто собирается войти в метро и, стоя у касс, размышляет: «Надо взять билет… Или не надо? Что же мне делать? Может быть, лучше поехать на такси или пойти пешком? К тому же в метро так часто грабят… Не знаю, думаю, что все же возьму такси… Но такси такое дорогое, а у меня с собой мало денег… Нет, лучше я пойду пешком… Да, но начался дождь, а я сегодня без плаща…» Этот человек тратит целый час на то, чтобы решить, поедет он на метро или нет, а рядом подходит другой, говорит просто: «Один билет на метро, пожалуйста», – и билет у него в руке. Этот человек уже связан со своей маленькой поездкой, со своим билетом. Мы связаны в жизни со множеством маленьких вещей, однако серьезная проблема состоит в том, что мы забываем связать себя с вещами большими, великими – с тем, что движет историю, развивает наши внутренние силы и позволяет нам становиться иными, чем мы сейчас.
Перейдем к практике. Что нужно для того, чтобы войти в новые времена? Как попасть в машину времени? Во-первых, для того чтобы попасть в какое-то место, надо покинуть то место, где ты находишься в данный момент. Например, сейчас я стою в этом конце сцены, и, чтобы перейти на другой, мне надо покинуть этот; я не могу находиться и здесь, и там одновременно. Стало быть, первое, что мы должны сделать, чтобы жить в новом времени, – решительно и окончательно перестать жить в старом. Это задача сознания: если мы решаемся, то прерываем старую и начинаем новую форму жизни. Но новая форма жизни не обязательно будет яркой и броской, чтобы вокруг говорили: «О, раньше ты носил очки на носу, а теперь носишь на затылке; а у него теперь галстук на спине». Нет, никоим образом; это нечто гораздо более глубокое и гораздо более важное. Историки и социологи полагают (и почти убеждены в этом), что Христа, как и Будду, народ не узнавал на улице, потому что над их головой не сиял нимб, а за спиной не летали ангелы, что они были людьми, такими же, как мы, но зато они несли послание, обладали духовной силой, предназначенной полностью изменить историю. Уже потом художники нарисовали над ними сияющие нимбы, а поэты воспели шум ангельских крыльев у них за спиной. Но они были людьми – в самом полном смысле этого слова, людьми в самом широком и самом глубоком смысле; людьми, которые были связаны некими обязательствами со своим делом и со своей мечтой. Отсюда понятно, что речь идет не о внешнем изменении, а о внутреннем, об изменении нашего сознания и нашего уклада, нашей формы жизни.
